С царем в Тобольске. Воспоминания охранника Николая II

Приехал мой крымец, сын Эммануэля, он легко ранен в их последнем бою. Я хотела дать японцу мою фотографию в большой красивой рамке от Фаберже для его жены – не прибавить ли мне еще несколько ваз нашего завода?

Кажется, Кирилл привозил его к завтраку на ферму в 1900? Бенк. сказал мне, что Фредерикс ему сообщил о том, что Михень приедет 15-го на 3 дня в Ливадию!! (какое нахальство!) и что мы должны ей прислать белье, 2 прислуг и серебро. Я серьезно запротестовала и велела раньше всего выяснить, просила ли она у тебя на то разрешение – у нас там не гостиница; бессовестная нахалка, ей хочется всем сесть на голову, могла бы жить в Ялте.

Жажду тебя, мой нежный светик, осыпаю тебя страстными, горячими поцелуями. Бог да благословит и защитит тебя!

Навеки твоя старая

Женушка.

Быть может, ты пошлешь телеграмму батюшке на Елагин? Настенька приносит тебе свою глубокую благодарность. Прилагаю письмо от А. Каковы вести с фронта? Очень беспокоюсь. Прощайте, мои маленькие.

Ц. ставка. 12 сентября 1916 г.

Моя голубка,

Горячо благодарю тебя за твое дорогое письмо и всю твою ласку. Вчерашний прием японцев сошел прекрасно. Мы приняли его весьма торжественно, и погода была идеальная. Днем Георгий катался с принцем, и мы встретили их у того места, где мы копаем, рядом с будущей часовней.

Он привез мне и Алексею изящные подарки от императора и от себя. Я их отправлю в Царское – пожалуйста, вели открыть ящики и посмотри вещи. Самое красивое из всего – это большая картина cloisone с изображением павлина, страшно тяжелая, но чудесной работы.

Алексей был очень рад увидать прежнего японского генерала, с которым он здесь играл в прошлом году, он теперь прибыл в свите принца.

Георгий присматривает за ними, как хороший гувернер за детьми. Сегодня мама принимает их в Киеве. Ты их увидишь 15-го. Мне тоже хочется нанести тебе маленький визит, моя любимая девчурка. Когда же это будет возможно?

Теперь я должен кончать.

Да благословит тебя Бог и да сохранит он тебя здоровой!

Горячий привет тебе, девочкам и ей также.

Навеки твой, моя ненаглядная,

Ники.

Ц. С. 13 сентября 1916 г.

Мой милый!

Чудесное солнечное утро; опять только в 11 отправлюсь в лазарет. Татьяна заменит меня при перевязках. Н. П. обедал вчера у нас – так странно было без тебя, – он случайно встретил всех япошек в Москве.

Итак, оказывается, что ты дал свое разрешение Михень – надеюсь, она лично просила тебя о том, – тем не менее, чрезвычайно некорректно, что она и мне о том не протелеграфировала – такая дерзость!

Дивная погода, хочу немного покататься со старшими девочками. Шт. просил принять его сегодня, Шуленберг тоже, потом – раненые. Видела Бенкенд. и сказала ему, что следует пригласить родственников, живущих здесь, иначе они обидятся, если я не сделаю этого. Павел будет у меня с сыном сегодня, чтоб показать его стихотворения, которые сейчас вышли из печати. Послала за Ботк. и попросила его дать мне пилюли, которые обычно мне очень помогают, так как чувствую себя совершенно обессиленной – поэтому девочки и не пустили меня 13-го на похороны графини.

В 11 отправились в лазарет. Горячее тебе спасибо за драгоценное письмо, милый. Рада, что все хорошо сошло с японцами.

Знаешь, Мишина жена была в Могилеве!! Георгий говорил Павлу, что сидел рядом с ней в кинематографе. Разузнай, где она жила (быть может, в вагоне), сколько времени, и строго прикажи, чтоб это больше не повторялось.

Павел огорчен потерями гвардейцев – их располагают на невозможных позициях.

Дорогой мой, должна кончить и отправить письмо. Бог да благословит тебя! Горячие поцелуи шлет твоя старая

Женушка.

Привет Дмитрию.

Великие княжны Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна в Царском селе с собачкой. 1917 г.

Ц. ставка. 13 сентября 1916 г.

Моя любимая женушка!

Горячо благодарю тебя за дорогое письмо. Этот раз я должен вступиться за Михень – она была на днях здесь проездом и оставила письмо, где просила разрешения остановиться в Ливадии в одном из домов дворцового ведомства, добавив, что ей неудобно останавливаться в гостинице в Ялте. Тогда я телеграфировал ей свое согласие. Что же тут оставалось делать?

Посылаю тебе несколько газетных иллюстраций и письмо от Мавры с вырезкой, которую не читал. Сегодня очень тепло, 11 градусов в тени, и воздух прекрасный, так что мы поднимаемся по обыкновению вверх по реке, чего мы не делали уже больше недели. Вчера мы производили раскопки в другом месте, но опять ничего не нашли. Смешно, как Алексей любит копать.

С фронта поступает известий мало, потому что мы готовимся к новому наступлению. Кира получил длинное письмо от Дрентельна; он принесет мне копию, я тогда перешлю ее тебе. Единственный способ спасти наших моряков, это – отправить их на Черное море, – там они смогут отдохнуть и с Божьей помощью приготовиться к конечной экспедиции в Константинополь, как предполагалось прошлой весной.

Теперь прощай. Да благословит Господь тебя и дорогих девочек!

Нежно, моя душка, тебя и их целую.

Навеки твой

Ники.

Ц. С. 14 сентября 1916 г.

Любимый ангел мой,