С волками жить

— Это пустоты она не терпит[135]. — Джонсон выключил воду и схватил полотенце. — Прошу прощения.

— Ох ты ж, да, вы правы. Мне биология все равно никогда особо не давалась. — Он поспешил, стараясь не отставать, прошел за Джонсоном к его шкафчику. — Так, а где я вас видел? Постойте — не говорите, вы были легавым-изменником в «Изменнике»?[136]

— Нет.

— Увечным бейсболистом в «Неограненном алмазе»?

— Боюсь, что нет.

— Инопланетным вертухаем в «Обреченной планете»?

— Нет, послушайте…

— Одним из заключенных там? Одним из страшных чудищ?

— Вы за кого меня принимаете?

— Вы же Ридли Уэбб, конечно.

— Если я дам вам автограф, вы уйдете?

— Слушайте, я не намеревался вам досаждать, мистер Уэбб, и мне бы не хотелось, чтоб вы истолковали наш маленький диалог тут как продукт моей навязчивости. Я не такого сорта человек.

— У вас есть бумажка?

Мужчина безнадежно оглядел себя, все свое мокрое туловище, обернутое полотенцем.

— Ну, я…

Из своего шкафчика Джонсон извлек фломастер и замусоленную долларовую купюру. Поспешно намалевал подпись поперек безмятежного лика Джорджа Вашингтона и вручил бумажку изумленному поклоннику.

— Даже не знаю, что и сказать, — произнес тот, разглядывая купюру спереди и сзади, словно кассир, проверяющий, не подделка ли. — Я смотрел все фильмы с вами, но вот это… — помахав банкнотой в воздухе, — …это так на вас похоже. Спасибо, — и протянул влажную руку, — большое вам спасибо.

— Не за что, — сказал Джонсон, — только не болтайте об этом слишком уж, если вы меня понимаете, сейчас я платежеспособен и таким мне бы и хотелось остаться.

— Эй, а здорово сказали. Вы шутник, как всегда, мистер Уэбб, э?

— Мне так проще жить, как я убедился. А теперь, если позволите, я пошел.

На стоянке Джонсон в дорогом рыжем парике посидел в машине, на сиденье рядом — открытый чемоданчик, полный шиньонов, косметики и протезных устройств. Он пытался приладить рыжие усы в тон, глядясь в зеркальце заднего вида. Навык маскировки, похоже, с опытом не укреплялся. Он понимал, что ему трудновато судить, что именно выглядит естественнее всего. Наконец, когда терпение истощилось, и он убедил себя, что сможет сойти за такого рыжеволосого и рыжебородого парня, он завел машину и подъехал в центральный квартал, где находилось несколько букинистических и антикварных книжных лавок. Запарковался, надел темные очки, вставил накладные верхние зубы, а на голову нахлобучил ковбойскую шляпу, валявшуюся на заднем сиденье. Первым магазином владела и заправляла пара дородных близнецов — оба оказались на месте, поэтому он немедленно вышел вон.

Во втором магазине — «Книги и редкости „Драгоценный камень“» — он обнаружил маленькую молодую женщину: та сидела совсем одна за большим рабочим столом. Читала «Идиота» в бумажной обложке.

— Прошу простить меня, — осведомился он смехотворно манерным тоном, — но не найдется ли у вас третьего издания «Бен-Гура» 1860 года?[137]

— Третье издание? — переспросила она с мечтательным рассеянным видом того, кто выныривает из опасно долгого погружения. — Не знаю, — произнесла она. — Нужно проверить.

— С опечаткой на странице 123, — добавил он.

Девушка ввела что-то в компьютер, стоявший перед нею на столе.

— У нас есть первое, — произнесла она, качая головой, — но нет, третьего нет. Извините.

— Я так и думал, — сказал Джонсон. — А как насчет шевалье Одобона 1840-го?[138]

Она что-то напечатала.

— Не значится, — ответила она, вскинув взгляд на этого странного человека с открытым, бойким выражением на лице, словно бы ей не терпелось удостовериться, как еще ее сейчас развлекут. — Это последнее название, — спросила она, — что это за книга?

Он доверительно подался к ней.

— Сказать вам правду, я честно не знаю. Это рождественские подарки для моих родителей. Я собираю по списку. — Он смущенно помахал у нее перед носом клочком бумаги.

— Должно быть, они собиратели серьезные.

— Весь дом набит книгами — от чердака до подвала, если вы об этом.

— Похоже, что в таком доме чудесно было расти.

— Ох, ну еще бы — и они наделили меня чудесным даром: любовью к чтению на всю жизнь.

— Повезло вам.

— Да, наверное.

— У меня же тут, конечно, жизнь относительно узка, я имею дело лишь с людьми, которые читают. Иногда так легко забыть, что прямо за этими стенами — целый ужасающий мир безграмотных диванных овощей.

— Мультяшная мультура, да, однако трудно избегнуть ее мерзкой заразы.