С вождями и без них

Не "уважают" у нас многие бывшего лидера еще и потому, что испытывают ностальгию по "железной руке". Не оттого, что якобы рабы по природе, добровольно тянут шею в ярмо - глупости это! Как раз по обратной причине. Народ наш горд, упрям, своенравен, вольнолюбив, он и умом понимает, и нутром чувствует, что нельзя нам сразу вводить европейские порядки, стоит снять узду - и пойдет вселенский разгул. За несколько лет свободы мы догнали прочий мир по алкоголизму, наркомании, проституции, порнографии, бандитизму, терроризму, а там, глядишь, недалеко и до абсолютных рекордов. Отсюда желание иметь на "капитанском мостике" не милого интеллигента, пространно рассуждающего о "процессе, который пошел", а бравого басовитого "хозяина", которого, по его же словам, самому Господу с президентского поста не сместить.

Смена лидера оказалась неизбежной и по самой прозаической причине потребности установить "ответчика за все", свалить на него грехи едва ли не каждого. И выглядит это вполне правдоподобно, поскольку у нас испокон веков все решалось волей самодержцев. Но в том-то и фокус, что Горбачев сломал традицию самовластия и с определенного момента перестал быть единственным демиургом событий. Вспомним.

1985 год. Располагая всей суммой информации, тщательно укрываемой от общества, и отдавая себе отчет в том, что страна погружается в трясину кризиса, Политбюро ЦК КПСС по инициативе М.С. Горбачева решает приступить к тому, что вначале называют совершенствованием социализма, затем - перестройкой или революцией, а в конце концов - реформами. Начинают с бесплодной попытки ускорить технический прогресс, не меняя ничего в экономическом и политическом механизме.

1986-1987 годы. Предпринимается серия попыток оживить экономику путем предоставления самостоятельности предприятиям, сокращения плановых показателей, создания сети кооперативов, осторожного поощрения частных хозяев на земле. Почти весь набор мер, которые позднее составят полномасштабную экономическую реформу. Но они пока в зародышевом виде, формулируются крайне робко, мало кто осмеливается произносить вслух слова: рынок, свободная торговля, частная собственность. Все это еще под идеологическим запретом.

1988-1989 годы. Убедившись, что в наших условиях никакие серьезные сдвиги в экономике невозможны без политической свободы, Горбачев предлагает начать конституционную реформу. Проводятся первые демократические выборы и вместо марионеточного Верховного Совета страна получает работающий парламент. Вводится свобода слова, формируется оппозиция. Финальным актом обновления политической системы становится ликвидация монопольного положения коммунистической партии.

1990 год. Республики одна за другой провозглашают независимость. Зарождаются и набирают силу сепаратистские движения. Обостряются конфликты на этнической почве. Развертывается острая борьба вокруг формулы экономических реформ. Рвутся хозяйственные связи. Резкое снижение жизненного уровня вызывает волну забастовок. Избранный в мае на пост президента, Горбачев уже осенью становится объектом яростных атак оппозиции, требующей его отставки.

Из этих фактов следует два очевидных вывода.

Первый. Горбачев выступал инициатором большинства принципиальных решений, но принимались они коллективно, в полном соответствии с нормами и традициями, которые существовали в прежней политической системе. При обсуждении тех или иных вопросов на заседаниях Политбюро высказывались различные точки зрения, однако все завершалось единогласным утверждением постановлений. И смею добавить: не только в силу традиционно непререкаемого авторитета генсека. Обновленный им состав партийного руководства верил в необходимость осуществляемых мер, серьезные несогласия и трения начались позднее. То же относится к Центральному Комитету - первые голоса "против" начали подаваться лишь в конце 1990 года. На XIX Всесоюзной партийной конференции за глубокие преобразования высказалось подавляющее большинство делегатов.

Перестройка была коллективным деянием партии и народа, а значит, и последствия этого предприятия не могут быть связаны с именем и деятельностью одного лишь Горбачева. Независимо от того, как их оценивать - со знаком плюс или минус, они также представляют собой результат коллективного действия. Причем не одной партии, но и государственного аппарата, профсоюзов, Академии наук, творческих организаций, прессы, трудовых коллективов - всех, кто так или иначе поддержал курс радикальных перемен и участвовал в его реализации.

Второй принципиальный вывод: с того момента, когда начались "послабления" на распространение информации, а тем более - с образованием новых высших органов власти, ход событий уже не контролировался целиком официальным руководством партии и государства. Перераспределение политического влияния в результате реформы привело к тому, что практически каждый шаг в общественном развитии определялся взаимодействием политических сил.