Сад

— Ишь, какой богач выискался!.. Я тебе по-дружески говорю: в корню мало ходил, берёшь сразу с места вскачь, как молодой жеребёнок. Скоро запалишься. Ой, запалишься! Ты прикинь всё.

— Я прикидываю. Еду в город, чтобы посоветоваться…

Сергей Макарович вышел в кухню, и разговор продолжался без него. Шаров говорил, что, по его предположению, лучшим место для постройки плотины должны оказаться берега возле Бабьего камешка.

— Погоди, погоди, — остановил его Забалуев, вернувшийся с бутылками в руках. — Ежели ты запрёшь Жерновку возле Бабьего камешка — вода бросится вверх по Язевому логу. Так я понимаю?

— Так.

— А докуда подымется? Наши сенокосы зальёт?

— Возможно.

— Ишь, какой храбрый! Воз-мож-но. — Забалуев стукнул донышками бутылок о стол. — А я говорю: «Невозможно».

— У вас сенокосов — глазом не окинешь! Старики рассказывают — п-пустоши… — Шаров начал заикаться, что случалось с ним в минуты раздражения. — П-пустоши и то не выкашиваете. А в Язевом логу каких-нибудь десять гектаров…

— Чужого богатства не считай. Своё наживи… На пустошах растёт пырей, а в Язевом логу — мятлик. Самолучшее сено для овечек! Ой, хорошее сено!..

Павел Прохорович пожалел, что завёл разговор преждевременно. Надо было сначала посоветоваться с секретарём райкома, пригласить инженеров для изысканий, подождать, пока будет готов проект, а уж потом объявить, что вода поднимется по Язевому логу и зальёт небольшую часть лугов колхоза «Колос Октября».

— В райкоме, Сергей Макарович, разберутся…

— А что райком? Ты райкомом не пугай. Я не из трусливых!.. Ты специально приехал людей мутить, когда меня дома не было. Про посадку леса начал сказки рассказывать…

В дверях показалась жена Забалуева — Матрёна Анисимовна, такая же массивная, как он, и громко окликнула мужа:

— Сергей! Чего ты гостя разговорами донимаешь?

— Не мешай, — отмахнулся Забалуев. — Раз я начал — выложу всё. — И подступив к Шарову, продолжал. — Говорили мне про твои выдумки: лес на пашне сажать! Знаю я, как его разводить. Перед войной давали план, ну, посадили мы — всё посохло. Сосна не подсолнух, берёза не конопля. Как их вырастишь? Степь она степью и останется. Не зря гриву назвали Чистой. Она не принимает никаких прутиков.

— Примет!

— Хочешь хвалиться своими посадками? Видал я их: не лес, а смех! У одного тополя девка крикнет — у другого не слышно.

— В войну не хватило силы для ухода…

— И теперь не хватит. Да и ни к чему это. Без всяких лесных полос наша земля родит хлеб.

— Семь лет из десяти. В остальные годы засуха убивает.

— А прутиками её не остановишь. Нет, нет. Твои тополя сами засохнут. Я знаю. Ты меня слушай: у меня — опыт и хлебороба и председателя колхоза. Я, понимаешь, в войну целый полк кормил. — Забалуев взмахнул рукой. — Целый полк! В газетах писали…

— Ты кормил? — вмешался Огнев. — Один? Самолично?

— Ну, колхоз… Это и так понятно. Чего привязываешься, как овод?.. — Забалуев снова повернулся к Шарову. — Теперь о другом надо подумать — как бы колхозникам дать побольше хлеба на трудодень. Вот задача! Как ты её разрешишь?

— Путь один — повышение урожайности. Простой и ясный путь.

— Мелко смотришь, Павел Прохорович, — рассмеялся Забалуев. — Пусть я по урожаю со всей посевной площади отстану от тебя, а трудодень у меня будет богаче. Вот увидишь. Убедишься!

Хлеб Забалуев сдавал с хитрецой: первую квитанцию всегда получал он. И в газетах первые снимки красных обозов были из Глядена. И районные сводки, до поры до времени, начинались с «Колоса Октября». А к концу уборки колхоз сразу оказывался на последнем месте. Другие сдавали сверх задания — Забалуев увёртывался: то веялки ломались, то подводила сушилка… Но в долгу артель не оставалась, — в день выполнения краевого плана Сергей Макарович приезжал с красным обозом. Он забегал в редакцию газеты и рассказывал, что в его колхозе трудодень, хоть на десять граммов, а всё же выше, чем у многих соседей.

— Уйду вперёд! — продолжал хвалиться Забалуев перед гостем. — Ты меня не догонишь. Нет, не догонишь.

В дверях опять появилась Матрёна Анисимовна и настойчивее прежнего окликнула мужа:

— Макарыч! У меня пельмени сварились, а ты ещё и бутылки не откупорил.

— Пельмени? — столь же громко переспросил Забалуев и широким взмахом руки показал на стол. — Давай, давай. Пельмень хорош, пока горячий. Давай Анисимовна побольше!.. Пельмень на столе — всему голова!..

Под пельмени Забалуев любил выпить водки, но сейчас ему хотелось похвалиться колхозным вином, и ради этого он, скрепя сердце, изменил привычке.

— Посмотри, как мы освоили производство! У других — давлёнка из сахарной свёклы, а у нас — настоящее вино! Всех сортов и градусов! Про наше вино в Москве знают! В министерстве большие люди отведали и сказали, что на будущей выставке премия обеспечена!..

Вино, в самом деле, было отличное: едва Сергей Макарович успел выдернуть пробку из бутылки, как в горнице пахнуло садовой земляникой.

— Я слышал про дорогинские вина, — молвил гость.

— Вина колхозные, — подчеркнул Забалуев. — И на производстве стоит моя родная сестра.