Сад богов

– Ты не мог бы пореже чертыхаться, – попросила мать. – И при чем тут это?

– Вы только вообразите его на крестинах! Нет уж, пускай куда-нибудь отправится сам по себе.

– Его нельзя никуда отправлять одного, – сказала мать так, словно речь шла об опасном звере. – Еще столкнется с кем-то из наших друзей.

Все всерьез задумались над этой проблемой.

– Почему бы Джерри не взять его куда-нибудь с собой? – вдруг предложил Лесли. – Крестины – это для него скучно.

– Отличная мысль, – радостно подхватила мать. – То, что нужно!

Тут инстинкт самосохранения заработал у меня на всю катушку. Я заявил, что просто мечтаю пойти на крестины, только о том и думаю, когда еще я увижу Ларри в качестве крестного отца, а вдруг он уронит младенца, и я это пропущу! К тому же граф не любит змей, черепах и птиц, поэтому что я могу ему предложить? Повисло молчание. Домашние, как присяжные, взвешивали весомость моих доводов.

– Я знаю. Пускай отправится с ним на лодке, – оживилась Марго.

– Отлично! – сказал Ларри. – Я не сомневаюсь, что в его гардеробе найдется соломенная шляпа и блейзер в полосочку. Возьмем банджо напрокат.

– Очень хорошая мысль, – поддержала мать. – Дорогой, речь идет всего о каких-то двух-трех часах. Я уверена, для тебя это не составит труда.

Я впрямую заявил, что очень даже составит.

– Вот что я тебе скажу, – обратился ко мне Лесли. – В понедельник на озере устраивают большой рыбный загон. Если я договорюсь с парнем, отвечающим за это дело, чтобы позволил тебе поучаствовать, ты возьмешь с собой графа?

Я заколебался. Я давно мечтал увидеть это мероприятие. Стало понятно, что от графа мне не отвертеться и вопрос только в том, что я с этого буду иметь.

– А потом мы решим насчет шкафчика для бабочек, о котором ты просил, – сказала мать.

– А мы с Марго подкинем тебе деньжонок на книжки, – заявил Ларри, очень надеясь на то, что сестра примет в этом подкупе щедрое участие.

– А я дам тебе перочинный ножик, который тебе понравился, – добавил Лесли.

И я согласился. Пусть я проведу полдня в компании графа, но, по крайней мере, получу достойную компенсацию. Вечером за ужином мать так расхваливала предстоящее событие, как будто сама его изобрела.

– Будет жарить? – спросил граф.

– Да-да, – заверила его мать. – Рыба называется kefalias[7], очень вкусная.

– Нет, на озере? – уточнил граф. – Под солнцем?

– А… теперь поняла. Да, там жарко. Обязательно наденьте шляпу.

– Мы поедем на яхте вашего enfant?[8]

– спросил граф, любивший расставлять точки над «i».

– Да, – подтвердила мать.

Для экспедиции граф нарядился в голубенькие полотняные брючки, элегантные ярко-каштановые туфли, белую шелковую рубашку с небрежно повязанным сине-золотым галстуком и стильную фуражку яхтсмена. Хотя «Жиртрест-Пердимонокль» идеально подходил для моих целей, я бы первый признал, что он лишен всех прелестей океанской яхты, в чем граф убедился, еще пока я вел его по лабиринту из старых венецианских соляных ям к каналу, где стояла на приколе моя лодка.

– Это… яхта? – спросил он с удивлением и некоторой тревогой.

Я подтвердил, что да, это наше плавсредство, крепкое, устойчивое и, заметьте, с плоским днищем для легкого передвижения. Не знаю, понял ли он меня; возможно, решил, что перед ним ялик, на котором его отвезут к настоящей яхте. В любом случае он с предельной осторожностью залез внутрь, пуритански расстелил на скамейке носовой платок и осторожно уселся. Я заскочил на борт и, отталкиваясь шестом, повел плоскодонку по каналу шириной около двадцати футов и глубиной около двух. Я поздравил себя за проявленную предусмотрительность. Как раз накануне я подумал, что «Жиртрест-Пердимонокль» пахнет почти так же скверно, как граф: за долгое время между досками скопилось множество мертвых креветок, водорослей и всякой всячины. Короче, я притопил лодку на пару футов и устроил ей радикальную чистку, так что сейчас она вся сверкала и прекрасно пахла нагретой на солнце смолой, масляной краской и морской водой.

Соляные ямы вдоль озера образовали этакую огромную шахматную доску, изрезанную вдоль и поперек стоячими каналами, то узенькими, как стул, то широкими, до тридцати футов. Почти все неглубокие, буквально пара футов, а дно покрыто жирнющим черным илом, глубину которого вряд ли возможно определить. «Жиртрест-Пердимонокль», благодаря своей форме и плоскому днищу, двигался по внутренним каналам сравнительно легко, не надо было думать о порывах ветра или внезапном волнении, этих двух реально угрожающих ей опасностях. А недостатком каналов было то, что по их берегам высились заросли шелестящего бамбука; они, конечно, давали тень и закрывали от ветра, зато воздух был стоячий, перегретый, и пахло здесь не лучше, чем возле кучи навоза. Какое-то время искусственный аромат графских духов успешно боролся с природными, но в конце концов природа победила.

– Нехороший запах, – вслух отметил граф. – Во Франции воду чистят.

Я ответил, что скоро мы покинем канал, а на озере этого запаха уже не будет.