Сад чудовищ

Эрнст думал о сыне ежедневно. Но никогда прежде дух Марка не был так близко, как сейчас. У Руди та же мимика, тот же взгляд – прямой, уверенный, любопытный. Значит, и характер у него отцовский. Через десять лет Руди призовут в армию. Какой станет тогда Германия? Мирной? Растерзанной войной? Подконтрольной странам, уничтоженным Версальским договором? Гитлер исчезнет, перегорит, как случается с мощнейшими двигателями? Или фюрер останется у руля, шлифуя свое видение новой Германии? Сердце подсказывало: обо всем этом стоит побеспокоиться. А вот рассудок твердил, что беспокоиться бесполезно. Он в силах лишь исполнить свой долг.

Каждый обязан исполнить свой долг.

Даже если он подразумевает командование старым учебным кораблем, не предназначенным для перевозки снарядов и пороха, погреб боеприпасов на котором расположен чересчур близко к камбузу, или к машинному отделению, или к искрящему проводу. Точно теперь не определить. В итоге корабль, отрабатывавший военные маневры в холодном Балтийском море, за секунду превратился в облако едкого дыма и искореженный корпус, стремительно идущий ко дну.

Долг…

Даже если это подразумевает ежедневные битвы на Вильгельмштрассе – если нужно, то и с самим фюрером, – за лучшее будущее Германии.

Эрнст крепко затянул внуку шнурки – теперь они не развяжутся и мальчик не споткнется. Он встал и, посмотрев на маленькую копию сына, поддался порыву, что позволял себе редко.

– Руди, утром у меня встреча, но потом мы можем поехать вместе на Олимпийский стадион. Хочешь?

– Да, дедушка! – просиял Руди. – Я могу бегать по настоящим дорожкам.

– Ты быстро бегаешь.

– У нас в школе есть Гунни, он на два года старше меня. Мы с ним бегали от дуба до крыльца, и я выиграл.

– Вот молодец! Значит, тебе понравится. Ты поедешь со мной и пробежишься по стадиону, на котором будут соревноваться олимпийцы. Через неделю начнется Олимпиада, и ты расскажешь всем, что бегал по тем же дорожкам. Разве не здорово?

– Здорово, дедушка, очень!

– Мне нужно идти, но в полдень я тебя заберу.

– Я пока буду бегать, тренироваться.

– Да, конечно.

Эрнст забрал из кабинета документы по Вальдхаймскому исследованию, заглянул в кладовую и сказал жене, что в полдень заедет за Руди. А сейчас что? Да, сегодня воскресенье, но у него важные дела. Нет, подождать они не могут.

При всех своих недостатках Герман Геринг был неутомим.

К примеру, сегодня он приехал на службу в Министерство авиации к восьми утра. И это в воскресенье. И притом что по пути сделал остановку.

Обливаясь потом, Геринг полчаса назад зашел в рейхсканцелярию и направился к кабинету Гитлера. Вдруг Волк не спит, то есть еще не спит? Страдающий бессонницей Гитлер часто ложился на заре. Увы, сегодня фюрер спал. По словам охранников, он лег около пяти и приказал не будить его.

Недолго думая, Геринг написал записку и оставил охранникам.

Мой фюрер! Я получил сведения чрезвычайной важности. Опасаюсь, что речь о предательстве. На карту поставлены наши долгосрочные планы. Подробности изложу лично в любое удобное вам время.

Геринг

Изумительный выбор слов. «Предательство» гарантированно заводит с пол-оборота. Евреи, коммунисты, социал-демократы, республиканцы – короче, изменники – в конце войны продали страну союзникам и до сих пор норовили сыграть Понтия Пилата для Иисуса-Гитлера.

«Предательство» Волка взбудоражит.

«Долгосрочные планы» не менее удачны. Все, что сулит провал Третьего рейха в видении Гитлера, тотчас привлечет его внимание.

Рейхсканцелярия за углом, жарким летним утром прогулка не обрадовала толстяка Геринга. Впрочем, выбора не оставалось. Звонить или посылать нарочного нельзя. Рейнхард Эрнст в интригах не искушен и собственными шпионами в рейхсканцелярии не обзавелся. Зато многие другие с удовольствием украдут сообщение о еврейских корнях Людвига Кейтеля и представят фюреру как собственную находку. Тот же Геббельс, главный конкурент Геринга в борьбе за внимание Волка, решится на такое и глазом не моргнув.

Теперь на часах было почти девять, и министр авиации сосредоточился на удручающе пухлой папке с документами по арианизации крупной химической компании на западе и поглощению ее заводами Германа Геринга. Зазвонил телефон.

Из приемной послышался голос помощника:

– Кабинет министра Геринга.

Министр выглянул в приемную. Помощник с трубкой у уха вытянулся по стойке смирно. Вот он закончил разговор и подошел к двери:

– Майн герр, фюрер ждет вас через полчаса.

Геринг кивнул и подошел к столу в другом конце кабинета. Устроившись за ним, он наложил себе еды с полного яств подноса. Помощник налил ему кофе. Министр авиации просматривал финансовую информацию о химической компании, но сосредоточиться не мог, таблицы с цифрами затмевала яркая, нарисованная воображением картинка: два гестаповца выводят Рейнхарда Эрнста из рейхсканцелярии. В лице полковника, всегда до возмутительного спокойном, шок и бессилие.