Сад (переработанное)

Более всего Хилдрет интересовался дикой сибирской яблоней, что росла в низинах ущелий и поймах горных рек. Деревья крепкие, высокие. Глянешь на вершину — шляпа сваливается. А Митрофан с легкостью кошки взбирался на них и кидал вниз ветки с плодиками, похожими на ягодки калины. Семена их профессор упаковывал в отдельные мешочки. Восторгаясь богатой землей, упрекал сибиряков за то, что они не умеют вести хозяйство. Хилдрет хвалил Америку, называл страной свободы и благоденствия, а своих соотечественников — предприимчивыми людьми сильной воли.

Так было каждый день, и Митрофан поверил, что лучше Соединенных Штатов нет ничего на свете.

5

В тот год на семью Дорогиных навалились несчастья: весной похоронили мать, в сентябре умерла от родов жена Митрофана. Вдовец ходил черный, как туча.

— Не давайтесь грусти, — успокаивал его Томас Хилдрет. — Вы есть молодой человек!.. .

Он беспокоился о благополучной доставке большого груза живых растений и начал уговаривать Митрофана поехать с ним за океан; уверял, что там нетрудно скопить деньги и для начала приобрести маленькую ферму, А когда будет ферма — будет и жена. Он, Томас Хилдрет, обещает помощь и содействие…

Митрофан объявил семье:

— Охота мне поглядеть, как люди за морем живут.

— Живи дома, на своей земле, — твердо, как большак, осадил его Трофим. — Нечего по свету бродяжить…

— У меня не семеро по лавкам. Чего мне здесь? А в Америке, может, разбогатею. Профессор говорит — там все богатые…

— А ты сказкам веришь!

— Там, говорит, слобода…

— Для кого — свобода, а для кого и слезы.

Вера Федоровна дала прочесть рассказ Короленко «Без языка», но Митрофан не стал читать. Зачем понапрасну убивать время? Его всему научит профессор, мягкий и добрый человек.

— Кто мягко стелет, у того жестко спать, — сказала Вера Федоровна.

— Ну-у, нет, профессор не такой. Видно же человека…

— Смотри, Митроха, — сердито предупредил Трофим. — Там тебе, однако, намнут бока и синяков наставят.

Но через день младший брат показал деньги:

— Вот задаток! Глядите, сколько!

Никто из родных не взглянул на хрустящие радужные бумажки. Митрофан спрятал их в карман и залихватски тряхнул головой:

— Попытаю счастья!..

Трофим хмуро шевельнул бровями.

— Ежели хватишь горького до слез — приезжай назад: место в доме всегда найдется…

— А может, вы ко мне прикатите. Может, там и вправду лучше…

— Нет, спасибо. Без корня, говорят, и полынь не растет. А наш корень врос в свою землю. И к солнышку мы привыкли — своему…

Митрофан сбрил бороду и усы; щеголял в старом костюме Хилдрета.

Мальчишки показывали пальцами:

— Глядите — мериканец идет! Ггы!..

Вера Федоровна еще долго отговаривала Митрофана от поездки, но все было бесполезно. И она стала собирать его в дальнюю дорогу за океан.

6

Хороши в горах осенние дни. Под ногами мягко похрустывает свежий снег и шумят промытые дождями стебли густой полегшей травы. Воздух кристально чистый, небо голубое, высокое. Лист с деревьев осыпался, и лучи солнца проникают всюду. У светлых родников они играют в рубиновых гроздьях калины, в густой чаще румянят рябину. Одни задумчивые кедры по-прежнему останавливают их. Каждое дерево отбрасывает большую косматую тень, и снег там кажется голубым…

Капли крови лежали на снегу, словно бусы с разорванной нитки. Иногда они терялись среди мертвой травы, с которой — то там, то тут — был сбит снежный пух. Но достаточно было присмотреться, и красные бусинки снова открывали след раненого зверя.

Дорогин шел по следу изюбра. На рассвете ранил его на тропе, что вела из одной долины в другую. Зверь метнулся в сторону и, подпрыгивая на трех ногах, побежал к вершине хребта. Солнце поднялось высоко над горами, а охотник, всматриваясь вдаль, все еще преследовал подранка. Он был уверен, что зверь не пойдет за перевал, а ляжет где-нибудь в кедрачах. Но расчеты не оправдались: две кедровые таежки остались позади, а красным бусинкам не было конца, — зверь, не останавливаясь, поднимался к перевалу через хребет. Уже виднелась верхняя граница хвойного леса, дальше начинался голец. Впервые довелось Трофиму охотиться на таких высоких местах.

Охотник шел, распахнув короткий зипунчик, на плече нес шомпольную винтовку. Только бы увидеть подранка, а в меткости выстрела он не сомневается.

Слева тянулась полоска кедрового леса. Выносливые деревья, казалось, тоже шагали к перевалу. Холодный ветер, видать, не раз пытался остановить их, но кедры упрямо продвигались все выше и выше. Вот они откинули ветки в подветренную сторону, ссутулились, лысые и обдерганные, но по-прежнему отвоевывали у гольца сажень за саженью. Вот они остановились, будто для того, чтобы передохнуть и собраться с силами, а вперед послали трех разведчиков. Те не уступали ветрам. Пригнувшись чуть не к самой земле, поднимались по крутому склону к вечным снегам.

«Ну, силища! — подумал Трофим. — Смелы, смелы!».

Ему еще не приходилось видеть деревья, которые бы так упорно боролись с ветрами и морозами. Отбавить бы этой силы яблоням, хотя бы маленькую частичку.