Сад пленённых сердец

К разлуке стремящийся, потише!     Не дай обмануть тебя объятьям!Потише! Обмен ведь свойствен року,     И дружбы конец — всегда разлука.

А окончив говорить стихи, она сказала: «О сын моего дяди, подари мне этот лоскуток!» И я подарил его ей, а она взяла его и разостлала и увидела, что на нем. А когда мне пришло время уходить, дочь моего дяди сказала: «Иди, сопровождаемый благополучием, а когда будешь уходить от нее, скажи ей стих из стихотворения, который я тебе сказала раньше, а ты его забыл». — «Повтори его!» — сказал я ей; и она повторила, и после этого я пошел в сад и поднялся в помещение, где нашел эту женщину ожидающей. И, увидев меня, она поднялась, поцеловала меня и посадила к себе на колени, и мы поели и выпили и удовлетворили свои желания, как раньше, а когда наступило утро, я сказал ей тот стих, то есть:

О люди влюбленные. Аллахом прошу сказать,     Что делает молодец, коль сильно полюбит он?

И когда она услышала его, из глаз ее пролились слезы, и она сказала:

Скрывает он страсть свою и тайну хранит свою,

     И терпит во всех делах смиренно и стойко он.

А я запомнил этот стих, радуясь, что исполнил просьбу дочери моего дяди, и вышел, и, придя к ней, нашел ее лежащей, а моя мать сидела у ее изголовья и плакала о том, что с ней сталось. И когда я вошел к Азизе, мать сказала мне: «Пропади ты, о двоюродный брат! Как это ты оставляешь дочь своего дяди, когда ей нехорошо, и не спрашиваешь о ее болезни!»

А дочь моего дяди, увидя меня, подняла голову и села и спросила: «О Азиз, сказал ли ты ей стих, который я говорила тебе?» — «Да», — отвечал я ей; и, услышав его, она заплакала, и она сказала мне другой стих, а я его запомнил. «Скажи мне его», — попросила Азиза; и когда я сказал ей стих, она горько заплакала и произнесла такое двустишие:

«Но как же скрывать ему, коль страсть ему смерть несет

     И сердце его что день, то вновь разрывается?Стремился к терпенью он смиренно, но мог найти     Лишь боль для души своей, любовью истерзанной.

Когда ты войдешь к ней, как обычно, скажи ей эти два стиха, которые ты услышал», — сказала дочь моего дяди; а я ответил ей: «Слушаю и повинуюсь». И затем я пошел к ней, как всегда, в сад, и между нами было то, что было, и описать это бессилен язык. А собираясь уйти, я сказал ей те два стиха до конца, и когда она их услышала, слезы потекли у нее из глаз, и она произнесла слова поэта:

А если он не найдет терпенья, чтобы тайну скрыть,

     По-моему, только смерть пристойна тогда ему.

И я запомнил этот стих и пошел домой, а войдя к дочери моего дяди, я увидел, что она лежит без чувств, а моя мать сидит у нее в головах. Но, услышав мой голос, Азиза открыла глаза и спросила: «О Азиз, сказал ли ты ей стихи?» — «Да», — отвечал я; и, услышав их, она сказала мне такой стих: «А если он не найдет…» и так далее. И когда дочь моего дяди услышала его, она вторично лишилась чувств, а очнувшись, она произнесла два такие стиха:

Я слышу и слушаюсь! Умру! Передайте же     Привет от меня тому, кто счастья лишил меня.Во здравье да будет тем, кто счастливы, счастье их,     А бедной влюбившейся лишь скорбь суждено глотать.