Сад пленённых сердец

РАССКАЗ О ВЛЮБЛЕННОМ, СТАРУХЕ И ПЛАЧУЩЕЙ СОБАКЕ

— Я слышал, — начал везир, — что когда-то жил юноша очень красивый и богатый. Он повидал свет, испытал превратности мира — и зной, и стужу, — служил царям и султанам в различных диванах. Цари уважали и ценили его за благовоспитанность и благородство.

Однажды на главной улице увидел он высокий дворец в красивом окружении с широкой колоннадой. Как это бывает в подобных случаях, юноша взглянул наверх. Он увидел девушку, подобную гурии в райском дворце, юному отроку в раю. Она озаряла своей красотой вселенную, от аромата ее локонов благоухал весь мир. Глаза у нее — как у серны, сама вся была «дозволенным волшебством», прозрачна, как вода райского источника, легка, как дуновение ветерка, была словно Солнце в созвездии Близнецов, Луна в созвездии Рака. Отблеск ее лица озарял весь мир.

Юноша был поражен и изумлен ее красотой и томностью, он подумал:

«Не сама ли лучезарная Зухра спустилась с голубого небосвода? Не ангел ли небесный снизошел на нашу землю?»

Шея, словно из слоновой кости, делала ее еще прекрасней,Талия ее была тростинкой, тоненькою, гладкой и блестящей.

* * *

Луна потупилась перед лицом прекрасным,

И мускус, родинку увидев, стал несчастным.Сам кипарис глядел на стан твой взглядом страстным,А роза ворот свой рвала пред ликом ясным.

Это была Луна, красоте которой завидовали Солнце и Нахид. Солнце, стыдясь ее щек, набрасывало на себя покрывало, мускус и амбра скрывались в изгибах ее локонов.

Дева, о щеках которой солнце и луна мечтают,Ты весна, чьи губы вечно мед и сахар источают,Если сядешь ты, повсюду успокоится волненье,Если встанешь, то зажжется в тысячах сердец томленье.

Каждый миг гурии покрывали ее лицо ароматной галие, а райский страж Ризван устремлялся к ней, читая стих:

Вот она проходит гордо, гибкой веточки стройней,

Жемчуга в ее улыбке, запах мускуса над ней.

* * *

Эта пери сияла светлее зари,Перед нею склонились кумиры, цари,Разве кудри ты видишь? Нет, то караваны,Что дойдут до Луны, до дворца Муштари.

Разум подавал голос: «Проходи! Не заглядывайся! Ибо святейший пророк и посланник наш повелел: «Не отвечай взглядом на взгляд, ибо первый взгляд принадлежит тебе, а второй — направлен против тебя».

На улицу гибели, сердце, не делай напрасного шага,Останься на месте, — умрешь ты! Теперь безрассудна отвага!

Любовь и сжигающая душу страсть восклицали одновременно: «Любовь — дар таинственный, это беспорочная тайна».

Надо клятвы праведных нарушитьИ с любовных тайн сорвать покров;Сохрани лишь душу, все сжигая,—Искони закон любви таков!

Одним словом, юноша лишился покоя, он ходил из конца в конец улицы и повторял:

Я стал ходить у ее ворот,Увижу ее, — душа оживет;Умру я, не видя ее красот,—Дай стражей ее обмануть, небосвод!

Сама девушка с балкона заметила юношу. По его смущению и растерянности она догадалась, что похитила его покой и терпение своими кокетливыми локонами и жестоким взглядом, что душа и сердце юноши принесли плоды в саду любви. И она, как это свойственно красавицам, открыла двери балкона.

Лейли увидела, как я ее люблю,И отдала меня мучениям во власть.Мне сердце жгла тоска, которой равной нет,И разрывала грудь клокочущая страсть.

* * *

Люблю тебя, о деле позабыв, хоть очень важно это дело!Мне в грудь судьба вонзила острый шип.Как глубоко он впился в тело!

Настало время вечерней молитвы, но он не услышал даже аромата свидания с возлюбленной. Он вернулся домой с тоскующим сердцем, со слезами на глазах и провел ночь без сна, скорбя и стеная, словно ужаленный змеей; ни покоя не находил он, ни силы бежать прочь и лишь читал беспрестанно эту газель: