Сад Рамы

Женщины закончили обед и оставили небольшой ресторанчик. Она вышли на площадь Сентрал-Сити. Посреди площади высился цилиндрический монумент, изображающий Раму. Памятник открыли в первый День Поселения. Общая высота монумента составляла два с половиной метра. На уровне глаз в цилиндре размещалась прозрачная сфера диаметром 50 сантиметров. Маленький огонек в ее центре представлял Солнце. Сечение, в котором перемещались Земля и другие планеты Солнечной системы, было плоскостью эклиптики; огоньки, тут и там рассеянные по сфере, обозначали относительное положение всех звезд в радиусе двадцати световых лет от Солнца.

Световая линия связывала Солнце и Сириус, отмечая путь, который Уэйкфилды совершили, путешествуя к Узлу и обратно. Другая тоненькая световая линия тянулась от Солнечной системы, обозначая траекторию Рамы III после того, как космический корабль принял на борт людей-колонистов на орбите Марса; заканчивалась она большим мерцающим красным огоньком, находившимся сейчас примерно на одной трети пути между Солнцем и звездой Тау Кита.

— Насколько я понимаю, идея возведения этого монумента принадлежит твоему отцу, — проговорила Эпонина, когда обе женщины остановились около небесной сферы.

— Да, — сказала Элли. — Созидательная фантазия отца всегда пробуждается, если речь заходит о физике и электронике.

Эпонина глядела на мерцающий красный огонек.

— А его не тревожит, что мы направляемся в другую сторону — не к Сириусу и не к Узлу?

Элли пожала плечами.

— Не знаю, — призналась она. — Мы нечасто разговариваем об этом… Однажды он сказал, что никто из нас не сможет понять намерения и дела внеземлян.

Эпонина оглядела площадь.

— Погляди на этих людей — все куда-то торопятся, и никто даже не пытается остановиться на этом месте. А я проверяю наше положение не реже, чем раз в неделю. — Неожиданно она сделалась очень серьезной. — С тех пор как оказалось, что я заражена RV-41, мне почему-то вдруг захотелось точно знать, где именно я нахожусь во Вселенной… Интересно, не выражает ли все это отчасти мой страх перед смертью?

После долгого молчания Эпонина обняла Элли за плечи.

— А вы не спрашивали Орла о смерти? — проговорила она.

— Нет, — тихо ответила Элли. — Мне было всего лишь четыре года, когда мы оставили Узел, и я, безусловно, не имела никакого представления о смерти.

— Была ребенком и думала как все дети… — сказала себе самой Эпонина и усмехнулась. — А о чем вы разговаривали с Орлом?

— Я не помню. Патрик рассказывал мне, что Орлу особенно нравилось смотреть, как мы играем со своими игрушками.

— Действительно? — произнесла Эпонина. — Удивительно. Судя по описанию твоей матери, я полагала, что Орел — существо чересчур серьезное, чтобы интересоваться детскими играми.

— Я отчетливо вижу его до сих пор своим умственным взором, — сказала Элли, — хотя была тогда такой маленькой. Только не могу вспомнить голос.

— А он тебе никогда не снился? — спросила Эпонина через несколько секунд.

— О да, много раз. Однажды он стоял на вершине огромного дерева и глядел на меня сверху — с облаков.

Эпонина вновь рассмеялась. И торопливо глянула на часы.

— О Боже, — проговорила она. — Я опоздала на прием. Когда ты должна быть в госпитале?

— В семь часов.

— Тогда поспешим.

Когда Эпонина явилась в кабинет доктора Тернера на обязательную проверку, проводившуюся раз в две недели, дежурная Тиассо отвела ее в лабораторию, взяла пробы мочи и крови, а потом попросила сесть. Биот объяснил Эпонине, что доктор опаздывает.

В приемной сидел темнокожий человек с проницательными глазами и дружелюбной улыбкой.

— Привет, — сказал он, когда их взгляды встретились. — Меня зовут Амаду Диаба. Я фармаколог.

Эпонина представилась и подумала, что уже видела этого человека.

— Великий день, правда? — спросил мужчина после недолгого молчания. — Как здорово, что можно снять эту проклятую повязку.

Эпонина теперь вспомнила Амаду. Она видела его раз или два на встречах носителей RV-41. Эпонина слыхала, что Амаду заработал свой ретровирус при переливании крови в первые дни существования колонии. «Сколько же нас всего? — подумала Эпонина. — Девяносто три. Или девяносто четыре? Пятеро заболели через переливание крови…»

— Похоже, добрые новости всегда ходят парами, — проговорил Амаду. — Заявление Мышкина обнародовали за несколько часов перед появлением ногастиков.

Эпонина вопросительно поглядела на него.

— О чем это ты?

— Ты еще не слыхала о ногастиках? — спросил Амаду с легкой усмешкой. — Где же тебя носило?

Помедлив несколько секунд, Амаду пустился в объяснения.

— Исследовательская бригада возле стены второго поселения как раз расширяла проделанное ими отверстие. И сегодня из него выбрались шестеро странных существ. Эти ногастики, как их окрестил телерепортер, очевидно, и есть жители другого поселения. Они похожи на волосатый мяч для гольфа, снабженный шестью длинными членистыми ногами. Они такие быстрые… целый час сновали вокруг людей, биотов и оборудования. А потом исчезли в той же дыре.

Эпонина собиралась задать какие-то вопросы о ногастиках, когда из кабинета появился мистер Тернер.