Саддам Хусейн

— Мои горячо любимые дети Ирака, я знаю, что вы любите сладости… Однако недостаток или отсутствие сладостей менее пагубно, чем то, чего хочет Буш. Буш хочет превратить вас в рабов после того, как он превратит в рабов ваших отцов и матерей. Позор ему и позор тем, кто стоит за ним со склоненными головами и бесстыдными лицами.

Как и в ирано-иракской войне, усилия сплотить массы вокруг режима в основном опирались на Саддама. Таким образом, кризис вокруг Кувейта изображался как прямое продолжение «Кадисии Саддама», только в роли злодеев американцы заменили персов. И так же как персы на своем тяжелом опыте познали силу «веры иракцев в свои права и их верность своему достоинству», так и «новые оккупанты» получат незабываемый исторический урок: «Да будет проклят бесстыжий империалист (т. е. президент Буш). Мы высоко возносим Саддама Хусейна как наш меч, стяг и вождя, потому что он сказал „нет“. Он сказал это своими действиями, программой, способностями и отвагой. Мы возобновляем нашу клятву верности, потому что он один из нас и разговаривает нашим языком, думами, стремлениями и желаниями. И поэтому все арабы, мусульмане и все бедные и честные люди в мире благодарно твердят его имя».

На самом ли деле «все честные люди в мире произносили его имя» или нет, Саддам проявлял крайнюю чувствительность к своему имиджу на протяжении всего кризиса, нанося резкие ответные удары на любое высказывание, ставящее под сомнение его прямоту. Когда президент Буш доказывал, что иракский лидер дважды обманул Соединенные Штаты — вторгнувшись в Кувейт и пообещав вывести войска через несколько дней, — иракская пресса тотчас заклеймила его как лжеца, пытающегося «подпевать шайке мелких агентов, которую он собрал вокруг себя». Премьер-министр Британии Маргарет Тэтчер получила еще более строгий выговор за ее личный выпад против Саддама, ее называли «старой ведьмой» с «резким собачьим голосом», которая ведет себя «эгоистично и бесчеловечно». Когда Запад пригрозил, что Саддам и руководство Ирака могут быть отданы под суд за военные преступления, если что-нибудь случится с захваченными ими заложниками, иракская Ассоциация адвокатов начала организовывать военный трибунал, чтобы судить президента Джорджа Буша за его «ужасные преступления против человечности», включая его (так называемое) вторжение в Гренаду и его «оккупацию Неджда и Хиджаза (то есть Саудовской Аравии)».

Гораздо более суровому обращению подвергся президент Египта Мубарак. Обвинив Саддама в том, что он солгал ему, обещая не вторгаться в Кувейт, он получил презрительное личное письмо от иракского руководителя, в котором Саддам восхвалял свои собственные достоинства и всячески высмеивал египетского президента. Как это Мубарак, выходец из безвестной египетской семьи, «которая не имела никакого отношения к принцам и королям, правившим Египтом до Июльской революции 1952 года», осмеливался порочить Саддама — «потомка Мухаммедовых курайшитов (племени пророка Мухаммеда), семья которого восходит к нашему господину и отцу-основателю, Хусейну, сына Али Ибн Али-Талиба»?

Даже сына Саддама Удэя привлекли к кампании по возвеличиванию образа его отца. В статье, напечатанной в органе министерства обороны «Аль-Кадисия» «Другое лицо Саддама Хусейна», он пытался опровергнуть инсинуации, что мотивом вторжения в Кувейт было желание Саддама прибавить кувейтские богатства к своей отощавшей казне. Саддам никогда «не любил денег, и его раздражало, когда люди о них говорили», — доказывал он. «В двух случаях Саддам пожертвовал свое президентское жалованье и даже продал своих овец, чтобы помочь построить надгробия своей покойной матери и покойному основателю партии Баас — Мишелю Афляку. Иракцы изумились бы, если б узнали, как он щедр к вдовам и сиротам, семьям мучеников и беднякам». По словам Удэя, Саддам никого не боялся, кроме Аллаха и народа; ничто не делало его таким счастливым и таким уверенным, как забота о своем народе и сознание, «что народ его твердо поддерживает».

— Когда мы вернулись со своего короткого паломничества в Мекку, — откровенничал он, — мы рассказали Саддаму Хусейну о дворцах и владениях саудовских королей и принцев, как нам об этом рассказывали сами саудовцы. Потом мы шутили по этому поводу и сказали ему: «Люди должны называть тебя не арабским рыцарем, но бедняком Саддамом Хусейном». Он ответил: «Когда я вижу, как процветает Ирак и мой народ, я чувствую себя богачом».