Садовник и плотник

Это имело катастрофические последствия для детей, особенно для детей из малоимущих семей. В общине охотников-собирателей или в аграрном обществе ребенок живет в расширенной семье, где всегда есть кому за ним присмотреть. В традиционной нуклеарной семье у ребенка по крайней мере есть двое родителей, и оба были заняты тем, чтобы обеспечить ребенка ресурсами и заботой. Но в современной Америке дети часто оказываются на попечении матери-одиночки, которой приходится и работать на полную ставку, и воспитывать ребенка. Это запускает порочный круг: дети, которые воспитываются в неблагополучной и бедной среде, повзрослев, с меньшей вероятностью смогут обеспечить необходимые ресурсы для собственных детей. Это обстоятельство внесло свой вклад в растущее неравенство и уменьшение социальной мобильности.

Есть хорошо известный и достаточно прямолинейный способ решения подобных проблем – он уже принят на вооружение в большинстве цивилизованных стран. Это решение заключается в признании того факта, что обеспечение детей ресурсами – это ответственность не только биологической матери и даже не биологических матери и отца вместе, но также общества в целом. Совершенно ясны моральные основания и благотворные практические последствия таких установлений, как всеобщее пренатальное наблюдение, патронажные сестры и нянечки, оплачиваемый декретный отпуск для мужчин и женщин, доступные и бесплатные ясли и детские сады, а также прямые субсидии для родителей.

Подобная практика и в самом деле улучшает жизнь детей в целом – по сути дела, это один из самых бесспорных социологических выводов в принципе[269]

. Многочисленные исследования показывают, что вмешательство общества с целью поддержки родителей маленьких детей благотворно сказывается и гораздо позже, когда эти дети становятся взрослыми. Такое вмешательство может принимать форму различных “патронажных” программ, когда медицинские сестры или няни, приходящие на дом, обеспечивают ребенку дополнительную заботу и заодно консультируют родителей. Общество может также обеспечить качественные ясли и детские сады, оплачиваемые декретные отпуска или просто дотации для родителей. При наличии такой поддержки из детей вырастают более здоровые взрослые, которые с большей вероятностью будут иметь более высокие доходы и с меньшей вероятностью окажутся в тюрьме.

Может ли все это быть аргументом в пользу модели родительства – подхода, согласно которому родители “формируют” ребенка с определенным набором качеств, чтобы из него вырос взрослый с определенным набором качеств? На самом деле нет. Подобные общественные программы в поддержку раннего детства влияют лишь на вероятности в той или иной социальной группе: нам все еще очень трудно прогнозировать, насколько преуспеет (или потерпит неудачу) в будущем тот или иной конкретный ребенок.

Кроме того, подобные интервенции общества практически не влияют на такой показатель, как результаты тестов в ближайшие несколько лет, – чего вполне можно было бы ожидать, если бы последовательное “формирование” ребенка в самом деле вело к появлению желаемого типа взрослого. Вместо этого часто наблюдается “эффект запаздывания” (sleeper effect) – то есть последствия вмешательства (поддержки) проявляются лишь много лет спустя[270]

. Вмешательство общества в условия раннего детства влияет на здоровье и благополучие взрослых, которые вырастают из этих детей. Но так происходит потому, что достаточное количество ресурсов в раннем детстве создает для детей фундамент, на котором они смогут благополучно выстроить свою взрослую жизнь.

Один из самых эффективных способов предоставить ресурсы детям – это общедоступные, бесплатные и качественные ясли или детские сады. Сегодня это один из важнейших вопросов американской политической повестки в области детства – и тот редкий случай, когда в решении проблемы участвуют и правые, и левые. Однако даже в этом вопросе существует конфликт между формирующей концепцией родительства и подходом родителей, которые любовно и преданно растят своих детей, – то есть между моделью плотника и садовника.