Сады Хаоса. Книга 1. Закон необходимости

Пленочные электронные документы с циркулярами командующего космическим флотом, словно осенняя листва, сорванные с пульта, трепыхаясь, кружась и искрясь, медленно оседали на пол штурманской… За ними исчезла и тень на стене, оставив на сердце чувство крепнущей тревоги и нехороших предчувствий…

– Опасность отсутствует, все характеристики без изменений. Продолжаю выполнение поставленной задачи, – обыденно доложил координатор.

– Что это было? – подняв защитный экран боевого скафандра и вытирая круглое, бледное, покрытое потом лицо, с трудом выдавил из себя первый заместитель командира корабля Герамо.

Впервые в жизни он нервничал, чего и не скрывал. Его открытость некоторых офицеров на корабле раздражала, многим наоборот – нравилась. Этот сероглазый крепыш, медленно соображающий, но далеко не глупый, с чуть вьющимися непокорными волосами в отношениях с сослуживцами всегда стремился к прямолинейности. Это проявлялось даже в его отношении к своей внешности. Если прическа ему не нравилась, срезал прядь. В итоге, как быстро все заметили, он остановился на короткой стрижке, открывающей невысокий, но упрямый лоб. Сейчас маленькие серые глаза Герамо испуганно бегали по сторонам. Чувственные, пухлые губы предательски дрожали.

– Думаю, что блуждающий электромагнитный импульс, – невозмутимо ответил командир корабля Катас.

В сравнении с первым заместителем он был предельно спокоен, в его поведении чувствовалась отменная физическая и психологическая подготовка.

«Стало быть, никто, кроме меня, ничего не понял», – про себя констатировал я.

В очередной раз обвел взглядом штурманскую. Электронные документы по-прежнему валялись на полу. Стена рубки, по которой прошлось крыло космической птицы, слегка посветлела и радужно искрилась. Остальное было без изменений. Как внезапно исчезли, так неожиданно и появились перед нами пространственные экраны. Впереди, как и до того, одинокими огоньками маячил убегающий корабль учебного противника.

Прогоняя неприятное, сковавшее мое тело чувство, я пожал плечами. О том, что видел, говорить командному составу галактолета не хотелось. И это я, Ки Локки, как первый офицер безопасности на корабле, не обязан был делать, ибо не являлся их подчиненным. А вот высшему руководству Службы безопасности Космических вооруженных сил Фаэтона был обязан сообщить! И немедленно! Но делать этого не спешил. На то были свои причины…

Этот эпизод контакта с неизвестной формой космической жизни, фактически никем из экипажа не понятый и незафиксированный, мог иметь для меня, как, впрочем, и для всех остальных высших офицеров, многие из которых были моими давними друзьями, и печальные последствия.

После успешно сданных мною экзаменов в Службу космической безопасности Космофлота Фаэтона и выигранного конкурса на замещение вакантной должности первого офицера этой же службы на боевой флагман пограничного флота, имевший место эпизод в одну минуту мог перечеркнуть всю мою будущую карьеру, личную жизнь и многое другое…

Становиться объектом чьих-то научных исследований и длительных экспериментов во имя «матери науки» я не желал. И кто мог дать гарантию, что после всего этого я не только вернусь на службу, но и смогу решить многие задачи, за которые ответственен…

Мои доводы в пользу замалчивания непонятного эпизода подкрепились и кратким докладом координатора. Он выдал сухое резюме о блуждающем электромагнитном импульсе, вызвавшем неполадки и сбои в биоэлектронном оборудовании галактолета. Свое заключение он подкреплял данными приборов разведки объекта, показаниями многочисленных датчиков, систем контроля, математическими формулами. Это радовало! Но, в случае «всплытия» этого факта в Службе безопасности, меня ждало отстранение от должности, служебное расследование со всеми вытекающими последствиями.

Несмотря на убедительность заключения координатора о блуждающем электромагнитном импульсе, я был убежден, что космическая птица Тари не привиделась мне. Меня учили по методикам древних жрецов храма Ши Тай видеть намного больше, чем остальные астронавты. Именно поэтому я отчетливо помнил, как перед ее столкновением с корпусом галактолета увидел еще более темные, чем мрак, огромные бездонные глаза этого существа. От их леденящей, захватывающей дух глубины в моей памяти неожиданно всплыла древняя фреска, которую я видел на обломке стены, поднятой со дна озера Хо. Там раньше, в эпоху птицы мудрости Та, на острове стоял храм Ши Тай. Я, как молодой специалист по древним языкам и символам, долго бился над расшифровкой текста, подбирал ключи. Только сейчас меня озарило, что разгадка лежала на поверхности – в самих символах. Они один к одному совпадали как с формой галактолета, выбитого на камне древними мастерами, так и с изображением птицы Тари, которую я только что увидел. Символы на фреске гласили не о космических контактах древних с инопланетными технократическими цивилизациями, а об их видении событий будущего в эпоху Гау. Это было послание. Предупреждение жрецов будущим фаэтам о грядущем.