Сады Луны

Лорн постаралась как можно лучше очистить рану, затем приготовила примочку. Контроль. Это слово зазвенело в её мыслях, чёткое, жёсткое, уверенное. Что составляет самую суть Империи, если не контроль? Что придаёт форму каждому действию Императрицы, каждой мысли Ласиин? И что составляло суть самой первой Империи — великие войны, которые сделали т'лан имассов тем, чем они являются по сей день?

Лорн вздохнула и посмотрела на песок под ногами. Но ведь мы все за ним гонимся, сказала она себе. От девочки, которая несёт отцу бечеву, до бессмертного бога, что подчинил её и использует для своих целей. Во всём многоцветье жизни мы ищем только контроль, возможность изменять окружающий мир, вечно, безнадёжно стремимся добиться одной привилегии — предвидеть и определять течение жизни.

Имасс и его трёхсоттысячелетние слова вызвали у Лорн чувство бессмысленности. И бессмысленность, тщета затопили её.

Адъюнкт подарила мальчику жизнь, чем удивила не только его, но и себя. Лорн печально улыбнулась. Привилегию предвидения она уже потеряла. Да что там внешний мир! Лорн даже не могла больше предугадать собственные действия, движение своих мыслей.

«Какова же истинная природа чувств?» — подумала она. Великое отрицание логики, контроля — прихоти человечности. Что же ждёт впереди?

— Адъюнкт.

От неожиданности Лорн вздрогнула и подняла глаза на Тлена. Воин уже стоял рядом, весь покрытый изморозью, которая быстро превращалась на жаре в пар.

— Ты ранена.

— Так, потасовка, — угрюмо объяснила Лорн, ей было почти стыдно. — Уже всё. — Адъюнкт прижала примочку к ране и обернула плечо тканью. Затягивать перевязку одной рукой было неудобно. Тлен опустился на колени рядом.

— Я помогу, адъюнкт.

Лорн удивлённо посмотрела на мёртвое лицо воина. Но следующие слова полностью стёрли из её мыслей подозрения о том, что имасс может проявлять сочувствие.

— У нас мало времени, адъюнкт. Нас ждёт проход.

На лице Лорн застыла холодная маска. Адъюнкт кивнула, когда Тлен закончил: иссушенные, потрескавшиеся руки — ногти притуплённые, тёмно-коричневые и изогнутые — ловко завязали узел на конце бинта.

— Помоги мне встать, — приказала Лорн.

Когда имасс повёл её вперёд, адъюнкт увидела, что менгир раскололся. Впрочем, больше ничего вокруг не изменилось.

— И где проход? — спросила Лорн.

Тлен остановился у разбитого камня.

— Я поведу, адъюнкт. Следуй за мной и не отставай. Когда войдём в гробницу, обнажи меч. Мертвящий эффект будет незначительным, но он хотя бы замедлит возвращение сознания яггута. Этого времени нам хватит, чтобы добиться своей цели.

Лорн глубоко вздохнула. Отбросила, подавила сомнения. Пути назад больше нет. Да и был ли вообще? Бессмысленный вопрос: её путь определили другие.

— Хорошо, — сказала адъюнкт. — Веди, Тлен.

Имасс широко развёл руки. Склон перед ними задрожал, словно внезапный порыв ветра взметнул в воздух тучу мелкого песка. В гуще этого странного тумана проявились завихрения. Тлен шагнул вперёд.

Лорн двинулась за ним, но отшатнулась от запаха — вони застоявшейся в воздухе магии, бессчётных заслонов, которые простояли века, а теперь рухнули под напором Телланна Тлена. Адъюнкт двинулась вперёд, не сводя глаз с широкой спины имасса.

Они вошли в холм. Перед ними проступил грубый коридор, ведущий во тьму. Валуны, из которых были сложены стены и потолок, покрывала изморозь. Чем дальше шли Тлен и адъюнкт, тем холоднее становился воздух, запахи исчезли, со стен свисали толстые зеленоватые и белёсые сосульки. Под ногами промёрзшая земля сменилась скользкими ото льда каменными плитами.

Руки и ноги Лорн онемели, мороз щипал лицо. Коридор сузился, она заметила странные символы, нарисованные красной охрой подо льдом, на стенах. Эти знаки пробудили в ней что-то — почти узнаваемые, но стоило сосредоточиться, и они переставали казаться знакомыми.

Тлен заговорил.

— Мой народ приходил сюда прежде, — заявил он, оглядываясь через плечо на Лорн. — Мы добавили свою защиту к тем стенам, что возвели яггуты, пленившие этого Тирана.

Лорн рассердилась.

— И что с того?

Имасс молча смотрел на неё, затем холодно ответил:

— Адъюнкт, мне кажется, я знаю имя этого яггутского Тирана. Меня одолевают сомнения. Его нельзя освобождать. Но, как и у тебя, у меня нет выбора.

У Лорн перехватило дыхание.

— Адъюнкт, — продолжил Тлен. — Я понимаю раздвоенность, которую ты испытываешь. Я разделяю её. Когда всё будет кончено, я уйду.

Лорн ничего не поняла.

— Уйдёшь?

Тлен кивнул.

— В этой гробнице — тем, что мы совершим, избудутся мои зароки. Они более не будут властны надо мной. Такова остаточная сила спящего яггута. И за это — я благодарен.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

— Адъюнкт, я приглашаю тебя уйти со мной.

Лорн открыла рот, но не нашлась с ответом.

— Прошу обдумать моё предложение, адъюнкт. Я отправлюсь на поиски ответа и найду его.