Сады пяти стремлений

– Нет, – насторожилась Аурелия. – При вас он что-то сказал?

– Два раза произнёс: «Добрый Маркус», – ответила Кира и слабо улыбнулась: – Думаю, это хороший знак.

– Что он заговорил?

– Что он обратился к нашему покровителю. – И рыжая машинально, сама того не заметив, прикоснулась к висящему на груди медальону. То ли к нему, то ли к Помпилио. – Добрый Маркус любит лингийцев и не оставит нас даже здесь, на краю Герметикона.

Кира обратилась к покровителю не фанатично, а естественно, с надеждой, но не с единственной, обратилась к тому, в чьей помощи не сомневается, но не собирается уповать лишь на неё, и продемонстрированная ею спокойная искренность веры заставила Аурелию решиться:

– Вы позволите вопрос, адира?

– Конечно, – с некоторым удивлением ответила Кира.

– Он личный и может показаться вам дерзким, – предупредила Аурелия.

– Даю слово, что отнесусь к нему с уважением. Я вижу, что вопрос для тебя важен.

– Очень важен, адира. – Ведьма помолчала. – Я знаю, что вы воспитывались в атеистической семье…

– Скорее, мои родители придерживались агностических взглядов, – мягко поправила её Кира. – Так будет точнее.

– Вы разделяли их убеждения?

– Да.

– Но потом изменили им?

Теперь взяла паузу Кира.

Улыбнулась, оценив проявленную ведьмой смелость, помолчала, обдумывая ответ, и медленно произнесла:

– Я изменилась, Аурелия, изменилась ещё там – на Кардонии. Я потеряла всё, а потом – всё нашла. Не сразу, но нашла. Но в тот момент, когда я всё потеряла и почувствовала себя абсолютно одинокой, я неожиданно поняла, что есть возможность одинокой не быть. И ещё я поняла, что он всегда рядом, просто мы не всегда его замечаем. Не всегда верим в то, что он рядом.

– Я увидела, что ваша вера искренняя, адира, и потому удивилась, – объяснила ведьма. – Простите, если мой вопрос задел вас…

Кира жестом показала, что извиняться не стоит, и продолжила:

– Помпилио стал очень важным примером, Аурелия. Ты ведь знаешь, что мой супруг очень силён – и внутренне, и физически, он умён и необычайно уверен в себе, он способен отыскать выход из любого, даже самого скверного, положения, но при этом – верит. Он не любит это показывать, но верит, и вера придаёт ему сил. – Кира помолчала и неожиданно улыбнулась, вспомнив, как её паровинг раскачивался на километровой высоте, глядя носом вниз, и вместе с ним на тонком стальном тросе раскачивалась её жизнь. – Однажды мне стало очень-очень страшно, я была в опасности, но при этом знала, что нужно делать, чтобы спастись. Нет… пожалуй, не чтобы спастись, чтобы выйти из ситуации с честью. Спастись я могла, выпрыгнув с парашютом, но я не хотела так. Я решила рискнуть. Но перед этим я… Я попросила Доброго Маркуса. Впервые в жизни. По-настоящему искренне. А самое главное – машинально и очень естественно. Я обратилась к Доброму Маркусу, и мне неожиданно стало спокойно. Словно я отдала Праведнику все ненужные мысли, сомнения, переживания, неуверенность и благодаря этому сумела полностью сосредоточиться на том, что должна делать. – Ещё одна короткая пауза. – Я вывела паровинг из самого крутого пике, которое только возможно. Я думаю, что никто, кроме меня, не смог бы сделать ничего подобного. Я – очень хороший пилот, и у меня получилось. Я знаю, что спаслась и спасла экипаж лишь благодаря своему мастерству, но мне приятно думать, что Добрый Маркус стоял за моей спиной и улыбался, глядя, как я справляюсь. Сама справляюсь. А он смотрел и улыбался, потому что Добрый Маркус любит лингийцев.

Она не была ни лингийкой, ни адигеной, ни олгеменой. Когда-то. Однако сейчас перед ведьмой стояла истинная олгемена, абсолютная адигена и урождённая лингийка. И оставалось лишь догадываться, как Помпилио дер Даген Тур сумел разглядеть всё это в растерянной, потерявшей всё кардонийской девчонке.

– Вы справились, адира.

– И намерена справляться впредь. – Рыжая в упор посмотрела на ведьму: – Ты хочешь поверить?

Аурелия вздрогнула – она не ожидала, что Кира прочтёт её настолько легко. Однако лгать не стала:

– Многие спорки обижены на Создателя, считая, что он отвернулся от нас, оставив один на один с Белым Мором. И я долгое время думала… примерно так и не принимала Его. И ещё, скрывать не буду, меня, как и всех моих сестёр, переполняла гордыня. Ведь я не совсем обычный… человек. – Аурелия бросила быстрый взгляд на Киру и с облегчением убедилась, что слово «человек» не вызвало у рыжей никакой реакции – она приняла его как должное. – Я умею много больше других, и это заставляло меня считать себя выше остальных. Однако в этом путешествии что-то изменилось. Я хорошо исполняю свои обязанности, адира, но внутри я… растеряна.

– Ты полюбила обычного человека, Аурелия, и это обстоятельство неожиданно показало тебе, что ты – тоже обыкновенный человек. Ты не равна Ему, как привыкла думать, и пока ещё не свыклась с этой мыслью.

– А если не свыкнусь?

– Тогда ты не сможешь быть вместе с Мерсой, потому что всегда будешь считать его ниже себя. Или он не сможет с тобой.