От возмущения у меня в груди что-то заклокотало, я даже хрюкнула с выдохом. Надеюсь, это звучало угрожающе! Я натянула на плечи кардиган и решила: нет, товарищи, я интеллигентный человек, но ни хрена я вам не жертва! Я даже материться могу, когда надо! Я сжала в пальцах туфли, кровожадно глядя на острый каблук. А что если… Вскинула глаза на висок похитителя. Нет, мы перевернёмся. Этот же олень не снижает скорость! И тут я поняла, что делать! Я заорала так, что аж сама испугалась:
– Олень!!!!
Бадри ударил по тормозам. Остановился.
– Где?!
– Да вот же, ты его чуть не сбил, кажется, задел даже! Шум слышал?!
Бадри обернулся ко мне. Кнопки на дверцах отщёлкнулись. Я ткнула пальцем в темноту и заорала:
– Вот он!!! Олень! Олень! Гляди!!!
Бадри вытянул шею и посмотрел туда, куда я показывала. Воспользовавшись его замешательством, я толкнула дверцу и вывалилась из тёплого салона в холодную горную ночь. Бадри выскочил за мной.
– Садись в машину, глупая!
Пятясь и сжимая в руках туфли каблуками вперёд, словно кинжалы, я отчеканила:
– Никуда я с тобой не поеду! Обманщик, негодяй, вот ты кто!
Бадри с угрожающим видом пошёл на меня.
– Молчи, женщина, ты ничего не понимаешь! Я женюсь на тебе и научу, как говорить с мужчиной!
– Я не пойду за тебя замуж! Ни за что!
– Кто тебя спросит?! В машину садись, простудишься!
Судя по его бараньему виду, он свято верил в свою правоту и не понимал, что даже в Грузии есть уголовный кодекс, и что если меня насильно поведут под венец, я всё равно доберусь до прокурора. Потому что я не жертва! И не овца! И не коза! Я Кавсадзе, я Гринальди, я княжеского рода и от царицы Тамар!
И я швырнула в него одной туфлей. Бадри уклонился. Вторая пришлась прямо в лоб. Каблуком.
– Ах ты! – Бадри схватился за голову, увидел на ладони кровь и, ещё сильнее рассвирепев, бросился на меня.
Я побежала со всех ног, но он быстро поймал меня обеими руками, прижал к себе и рыкнул горячими губами в ухо:
– Глупый женщина! Красивый, глупый, вредный! Мне нравится!
И я поняла, что выход у меня только один. Набрала полные лёгкие воздуха. Повернулась и на опоре выдала ту ноту, от которой обычно бокалы лопаются. Пусть у него лопнет хоть что-нибудь! К примеру, глаз!
Скала над нами зарычала, осыпалась струйками песка и ожила…
29
Адреналин бил по вискам. Ветер свистел в ушах. Ирокез стоял на голове. Ногти впивались в ладони крепко сжатых кулаков. У меня отняли мечту и нежность. И это не дорога струилась перед нами, а тропа войны. Какой идиот путешествует без автомата Калашникова? Я!
Ни томагавка, ни мачете, ни кинжала, блин! Кто так жениться ездит?!
От нетерпения я то и дело привставал с переднего пассажирского сиденья, вглядываясь в дорогу. Я весь превратился в вектор. Но дальше света фар что-то разглядеть было сложно – мы гнали в кромешной тьме на служебной машине сослуживца Сосо, крепкого, как дуб, и похожего на американца формой и вежливостью молодого полицейского офицера по имени Давид.
Едва я закончил разговор с отцом, он подъехал, представился и сказал:
– Сосо с ребятами догонят. Уже выехали. А я патрулировал этот участок дороги. Был ближе всех.
– Прекрасно, так едем же! Едем!
Давид любезно забросил барана, словно мою личную принадлежность, в кузов роскошного внедорожника Митсубиши. И правда, куда я без барана? Провонялся весь, может, по-братски хоть забодает всех этих хреновых женихов и уродов?
Внедорожник легко преодолевал неровности извилистой дороги. Я подивился тому, какие клёвые тачки у грузинской дорожной полиции, и рассказал всё, что знаю.
Давид вёл уверенно и успевал пояснять на хорошем английском, потому что русского не знал:
– Это вообще нонсенс! Вы не думайте, что подобное – норма. Грузия – цивилизованная страна. У нас преступность снизилась до минимума. Даже сумки забытые не крадут.
– Сумка – не невеста, – ответил я, снова вытягивая голову вперёд.
Скоро действительно превращусь в жирафа. Особенно если не успею вовремя, и рожки на голове вырастут. Чёрт, жираф я и есть! Отец как в воду глядел, когда компанию называл. Сказал, что в честь меня, потому что я вечно тянул голову к тому, что повыше и понепонятнее. А папа шутил: «Не смотри в облака, шея, как у жирафа, станет…»
– Не понимаю, кто посмел иностранца обидеть? – качал головой Давид. – Иностранец – гость, для грузина – святое!
Святым я, конечно, не был. А Катя моя, может, и была. Если девушка такая чистая, как капля росы, невинная, разве она не святая? Даже если обижается на всякую ерунду…
Может, потому, что она – частично грузинка? А в Грузии всё было чересчур – даже ночь гротескная, словно нарисованная.
Чем Маруська рисует ночь? Правильно, чёрной краской! Геть, и здрасьте. Вот и на Грузию нашлась своя «маруська» – ни зги не видать! Фонарям в горах быть не положено. Плюс был один – дорога, по которой смылся Ромашкин похититель, здесь пролегала единственная. Она вела в горы и не предполагала съездов. В крайнем случае, напролом через кусты, но я бы не пропустил следов такой наглости. Давиду позвонили коллеги.
– Догоняют, – улыбнулся он мне подбадривающе.