Сага о диком норде

Низким мягким голосом, отдающимся в животе, она напевно сказала фразу.

По мне аж мураши прошли. Таким голосом только богам молиться или ниды(1) читать!

— Кай?

— Вроде бы говорит идти за ней.

— Но ты не уверен.

— Я знаю всего несколько слов. Не больно-то хотела малаха со мной говорить.

Большуха поманила нас рукой, развеяв последние сомнения.

Мы прошли совсем немного, когда расступились деревья, и показалась большая поляна. Там мы увидели жреца, Эйлид и два десятка малахов, в основном, парней и девушек. С покрытой головой была только наша провожатая.

Большуха резко сказала что-то жрецу, тот склонил перед ней голову и обратился к нам, сначала на бриттском, затем на нордском:

— Как ни странно, малахи не против заключить с нами союз. Но один род не может решать за всех, потому Синелицые готовы отправить людей в другие рода. Впрочем, если нас устроит союз только с одним родом, Синелицые готовы согласиться.

Альрик с Полузубым переглянулись. Кажется, они думали над таким вариантом.

— А что если остальные рода откажутся заключать с нами союз? Тогда Синелицые станут нашими врагами? — спросил Полузубый.

— Может, и так, а может, и нет, — перевел жрец ответ большухи. — Если вече родов решит, что вы враги, тогда и они будут врагами. Если же вече всего лишь откажется заключать союз, тогда Синелицые могут решать сами.

— Тогда мы просим собрать вече.

И тут я услышал, как Полузубый негромко сказал Альрику:

— Видимо, им этот союз нужен не меньше нашего. Никогда раньше они не слушали нас.

— Думаешь, жрец постарался? — едва слышно спросил хёвдинг.

— Нет. Что-то им от нас надо. И старуха знает об этом.

Жрец снова выслушал тираду большухи и перевел:

— Вы можете остаться здесь, а можете вернуться через три ночи.

И снова шепот между нашими хёвдингами:

— Три ночи… они не успеют собрать всех большух родов. Значит, что-то действительно срочное.

Альрик и Полузубый предпочли остаться здесь, только одного бритта отправили обратно в поселение, чтоб не удумали чего зря, а нашим Леофсун перескажет.

И эти три дня показались наказанием похуже столба. Девки-малахи и впрямь были хороши как на подбор: статные, сильные, уверенные, сверкали белыми зубами, трясли густыми волосами. Не стесняясь, они подходили к нам, щупали шеи, грудь, плечи, хлопали по задницам, оценивая крепость мышц. И большуха их не останавливала. Да, парням-малахам это не нравилось, но когда один из них одернул девушку и потянул ее за руку, отцепляя от одуревшего от внимания Плосконосого, малаха наорала на соплеменника и врезала от души. А потом еще и большуха вплепила наглецу затрещину.

Жрец, улыбаясь, перевел ее слова:

— Если девушка выбрала пойти с пришлым, не след ей мешать. Свежая кровь роду нужна! Тем более от таких сильных воинов.

Я фыркнул. Это Плосконосый-то сильный? Ну да, шестирунный, да, высокий, да, плечи пошире, но слушает-то он меня! Альрика высмотрели аж две девушки, заморенный Херлиф приманил одну девку коровьими глазами. А на меня смотрели, но не подходили, смеялись. Даже к Одноглазому медленно шла малаха, я же стоял, как оплеванный.

Чья-то рука опустилась мне на плечо. Я развернулся, а там большуха. Неужто она хочет выбрать меня? И что будет, если я откажусь? Не хочу я идти с женщиной, сиськами которой можно обмотаться, как тряпками.

Она рассмеялась и сказала длинную речь, из которой я выхватил несколько слов. И жрец, ходивший за ней по пятам, тут же подхватил:

— Большуха Синелицых сказала, чтобы ты не боялся, ей уже не нужно рожать детей. Она подошла подбодрить тебя. Говорит, что молодые девки глупые и не понимают, как выбирать правильных мужчин. Ты в свои юные лета не уступаешь по силе воинам, прожившим три твоих жизни, а через пару зим перегонишь их. Не злись, говорит большуха, твое время еще придет.

— Поблагодари большуху, — бросил я и поспешно отошел.

Если бы малахи хотели нас убить, то лучшего способа они бы не придумали. Девки заманили всех хускарлов по отдельности в укромные местечки: бери их хоть голыми руками. Только я да парни-малахи торчали на той поляне и ждали фоморова вече.

Ладно, одна девка все же подошла ко мне. Но какая? Самая заморенная из всех! Годами младше меня, кости птичьи, щуплые, шея длинная и худая, лицо вытянутое, нос острый. И всего первая руна. Подошла, робко потянула за рукав. Я взглянул в ее голубые глаза и покачал головой. Уж больно она походила на жену, Аднфридюр. Ни ей, ни мне эта прогулка удовольствия не принесет, а если она еще и забрюхатеет, то вряд ли сможет родить: слишком тоща.

Нас собрали на четвертый день, чтобы рассказать о том, что малахи порешали на вече. Никого из нас туда не звали, потому других большух мы не увидели. К нам пришла большуха Синелицых и две женщины с другими рисунками на лицах, но на глав родов они не тянули ни по возрасту, ни по нарядам.

Я нарочно встал поближе к Альрику и Полузубому: уж больно интересно слушать их разговоры. Сам бы я и половину от того не придумал.