Сага о Гильгамеше

      -- Я просил развеселить меня, а не напоминать о небожителях, - прорычал вождь, с ненавистью глядя на певца.

      -- Раз... развеселить? - заикаясь, повторил певец.

      -- Да. Отогнать демонов страха, тоски и уныния. Неужели ты слишком глуп, чтобы понять это?

      -- Я з-знаю весёлые песни, господин, - торопливо уверил его певец. - Я м-могу спеть тебе их.

      -- Так отчего же не поёшь?

      -- Господин, я всего лишь презренный смертный. Как могу я исполнять задорные песни в обители, полной величавости и целомудрия? Гнев Нанше страшит меня.

      -- Вздор, - отрезал Гильгамеш, одним глотком опорожняя кубок, предупредительно поданный ему рабом. - Разве не для того существуют певцы, чтобы нести людям утешение? Давай, делай своё дело, или, клянусь боевой сетью Нинурты, я размозжу тебе голову кувшином.

       Певец искательно улыбнулся и произнёс:

      -- Господин, я исполню тебе песню, которую поют наши крестьяне, возвращаясь с полей. Пусть дух твой преисполнится тем же ликованием, какое испытывают они, собирая урожай для твоих закромов.

       Он бросил несколько слов музыкантам и те заиграли что-то лёгкое. Певец загорланил, хлопая себя ладонями по ляжкам и присвистывая:

      -- Шагает бык, блестят бока,       -- И труд вершит он на века.       -- Корми царя и царский дом,       -- Трудись, трудись, Энлиля сын,

      -- Черноголовых господин!       -- Пройду без хитрости в душе       -- Я к матушке моей Нанше.       -- Я с поля соберу росу       -- И ей напиться принесу.       -- И будет волею судеб       -- Готов взращённый мною хлеб.       -- Селянин! Вволю ешь и пей       -- Недаром мне кричал: "Эгей!"       -- И понукал к труду меня       -- С зари и до заката дня.       -- И догоняет он быка       -- И с ним вступает в разговор:       -- Моя работа нелегка, -       -- Промолвил бык, - но до сих пор

      -- На морде шерсть моя густа,       -- Спина, как в юности чиста.       -- Так объясни мне выбор свой.       -- Ты несмышлёныш глупый мой.       -- Когда-то под твоим ярмом       -- Во имя сытости земли       -- Мы плуг тяжёлый волокли       -- Весь день у неба на виду       -- Плетьми хозяин Эмкиду[17]       -- Благословляет нас к труду.       -- Бык - земледельцу, не спеша:       -- Поля благие орошай,       -- Пусть даже не падут дожди,       -- Земля для нас зерно родит.

      -- Эгей! Живей       -- Быка гони       -- Святое поле борони       -- И у Энлиля на виду       -- Веди святую борозду       -- И бог Нинурта, наш пастух,       -- Поднимет добрым пивом дух.

      -- Эхей! - воскликнул Гильгамеш. - Клянусь всеми демонами, эта песня мне по вкусу. Ты развеял мою печаль, певец. Но не останавливайся, а то вновь рассердишь меня.

       Он схватил третий кубок и с жадностью приник к нему. Певец озабоченно посмотрел стремительно пустеющий кувшин. Облизнув губы, он робко поинтересовался:

      -- Не желает ли господин отгадать загадку?

      -- Загадку? - нахмурился Гильгамеш. - Я не люблю загадок. Но если она окажется под стать твоей песне, я награжу тебя. Говори.

       Певец поёжился, тревожно следя за рабом, наливавшим вождю очередной кубок. Под едва слышное бренчание лютни он проблеял:

      -- Пастушок говорит:       -- "Ри-ди-ик, ри-ди-ик"

      -- Гребешочком прыг да скок,       -- Шейкою блеснул и - шмыг,       -- За хохлушкою бежит...

      -- Знаю, знаю, - радостно завопил Гильгамеш. - Это петух.

      -- Верно, господин.

      -- Во имя Ануннаков, ты отвлёк меня от горестных дум! Как зовут тебя, певец?

      -- Ур-Нин, повелитель.

      -- Ур-Нин, я дарю тебе медную подставку. Инанна да хранит тебя!

       Гильгамеш обернулся, шаря вокруг себя рукой, потом хлопнул себя по лбу:

      -- Ах да! Ведь я же в доме Нанше. Ничего, ты подождешь меня у двери, и мы вместе поедем в Дом неба.

       Ур-Нин пал ниц и произнёс, не поднимая головы:

      -- Слава о твоих благодеяниях гремит во всех частях света, господин.

       Гильгамеш отпил из кубка и задумчиво промолвил:

      -- Спой мне ещё что-нибудь, Ур-Нин.

       Певец подмигнул музыкантам. Вскочив на ноги, он зачеканил, сопровождая каждое своё слово замысловатыми телодвижениями: