Сага о Греттире

Вот случилось раз, что огонь у них ночью потух. Греттир рассердился и сказал, что Шумилу следовало бы выпороть. А тот стал роптать на свое житье: мол, живет он здесь в изгнании, да еще терпит нападки и побои за любую оплошность. Греттир спросил у Иллуги совета, что же теперь предпринять. Тот ответил, что он не видит ничего другого, кроме как ждать, не подойдет ли какой-нибудь корабль. Греттир сказал, что на это надежда плохая:

— Уж лучше я попытаюсь добраться до земли.

— Не по душе мне это, — говорит Иллуги, — ведь мы пропали, если с тобой что случится.

— Я-то не утону, — сказал Греттир, — но отныне я стану меньше доверять рабу: ведь он подвел нас в таком важном деле.

А от острова до земли было кратчайшее расстояние — одна морская миля.

LXXV

Греттир приготовился плыть, надел сермяжный плащ с капюшоном и подвязал штаны. Ему обвязали пальцы, так что между ними получилась перепонка. Погода стояла хорошая. Он отплыл от острова к концу дня. Иллуги совсем не надеялся, что Греттиру удастся доплыть. Греттир поплыл в глубь фьорда, течение ему помогало, и было совсем тихо. Он упорно плыл и добрался до Мыса Дымов после захода солнца[87]. Он пошел к хутору У Дымов, залез в горячий источник, так как немного простыл, и долго в нем грелся, а потом прошел в покой. Там было очень жарко и немного надымлено, потому что вечером там горел огонь. Греттир очень устал и крепко заснул. Залежался он там до света. Утром люди в доме встали, и первыми вошли в покой две женщины, служанка и хозяйская дочка. Греттир спал, и одежда свалилась с него на пол. Они увидели человека и узнали его. Служанка сказала:

— Не сойти мне с места, сестрица, это Греттир, сын Асмунда. Он и в самом деле куда как широк в груди. Но просто удивительно, что он так не дорос снизу. Это мало вяжется со всей его мощью.

Хозяйка отвечает:

— Что это ты мелешь? Ну и дурища ты! Помолчи лучше!

— Не могу я молчать об этом, сестрица милая, — говорит служанка, — вот уж никогда бы не поверила, если бы мне сказали.

Она подошла и на него уставилась, а время от времени подбегала к хозяйской дочке, хохоча до упаду. Греттир слыхал, что она сказала. И когда она снова к нему подскочила, он схватил ее и сказал вису:

Зря бесстыжая дева

Пялит глаза на скальда.Гоже ли ратников разныхМерить одной мерой?Может, и впрямь ГреттирВ чем-то ростом не вышел,Но в остальном воин

За пояс заткнет многих.Потом он повалил ее на лавку, а хозяйская дочка убежала. Тогда Греттир сказал вису:Полно порочить Греттира.В росте ли дело, дева?Часто, поверь, бывает,Что мал да удал Драсиль[88].Больших скакунов обгонит

Иной конек легконогий.Да и клинок короткийГрозен в руке героя.

Служанка вопила благим матом, но когда они расставались, ей уже не приходилось срамить Греттира. Немного погодя он встал, пошел к хозяину Торвальду и рассказал ему о своих затруднениях, и просил перевезти на остров. Тот так и сделал, дал лодку и переправил его, и Греттир поблагодарил его за такое благородство.

Когда же стало известно, что Греттир проплыл морскую милю, все нашли, что нет ему равных по отваге как на море, так и на суше. Люди Мысового Фьорда очень ругали Торбьёрна, что тот все не прогонит Греттира со Скалы Острова, и грозились забрать обратно свою долю. Он был в трудном положении и просил их потерпеть еще немного.

LXXVI

В то лето пришел к устью Реки Пешеходной Расселины корабль. На корабле был человек по имени Хэринг. Был он молод и настолько ловок, что мог залезть на любую скалу. Он остановился у Торбьёрна Крючка и пробыл там до осени. Он все подбивал Торбьёрна съездить к Скале Острову: он, мол, тогда посмотрит, правда ли, что там такой крутой обрыв, что никто на него не залезет. Торбьёрн сказал, что он потрудится не задаром, если заберется на остров и ранит Греттира либо убьет его. Убедил он Хэринга, что это дело стоящее. Потом они подошли к Скале Острову и высадили норвежца. Он должен был подкрасться к тем, если заберется на остров. А Торбьёрн со своими пристали у лестниц и завели разговор с Греттиром. Торбьёрн спросил, не надумал ли Греттир уйти с острова. Тот ни в какую.

— Долго ты нас морочил, — говорит Торбьёрн, — пора нам и отомстить. А ты, однако, не слишком за себя боишься.