Сага о князе Гривальде

Люди лгали везде: на исповедях, на улице, на рынке, даже у себя дома, хотя, казалось бы, именно там они могут быть честными. Раз за разом Дамиан задавался вопросом: если вокруг столько подлости, ханжества и двуличия, то не пришло ли время для конца света? Но конец света не наступал. И сын священника начал понимать, что в религии он утешения не найдет. Все ответы, которые он хотел найти, лежали далеко за гранью разумного. По крайней мере, разумного для человеческого мира. Вот тогда-то в городке и появилась эта женщина.

Она пришла поздней ночью, и ему показалось, что ее фигура разгоняет непроглядную душную мглу. Сама дева Мария явилась на грешную землю. На ней было простое платье, поверх него – длинный плащ из грубой материи, но они не скрывали ее истинной сущности. Она целиком состояла из света

– от коротко остриженных, странного серебристого оттенка волос и серо-зеленых глаз до тонких пальцев, в которых она держала небольшой свиток. Невысокая, с чересчур бледной кожей, она выглядела хрупкой и слабой, но видимые только Дамиану существа, жившие у дороги и в подворотнях, вставали перед ней на колени. За собой незнакомка вела белоснежную лошадь. Жители городка, разбуженные цокотом копыт, осторожно выглядывали из окон домов и замирали, не в силах оторвать взгляд от новоприбывшей. И все без исключения гадали – что же ее привело? Дамиан и подумать не мог, что дева Мария пришла к нему .

Это существо так и не назвало ему своего имени. Он не знал, кто она и откуда пришла. Но уже во время их первой встречи понял, зачем

она сюда явилась. В свитке, который светловолосая женщина принесла с собой, был текст на непонятном – пока что непонятном – Дамиану языке. Долго, несколько часов, они сидели у стола и беседовали в свете огарка свечи. С утра женщина ушла, но через некоторое время пришла снова. Ее визиты не были регулярными, но она неизменно возвращалась, и каждый раз приносила с собой новый свиток. Незнакомка терпеливо отвечала на все вопросы, которые задавал ей Дамиан. Он узнал, что означает странный рисунок на его спине – «дурной глаз», так его называли знающие люди. Понял, каких существ он видит, почему может слышать человеческие мысли, что означают надписи на стенах домов. В скором времени он научился читать их – они были написаны на темном языке , основам которого обучала его дева Мария.

Конечно, обучала она его не только темному языку. Они говорили о многом. О двух мирах, существующих бок о бок, о Прародительнице Лилит, о Великой Тьме, о культе Равновесия. Незнакомка справлялась с самыми сложными философскими и теологическими дискуссиями, разъясняла мельчайшие детали. И только один вопрос, волновавший Дамиана больше всего, оставался без ответа. Это был вопрос «кто я?».

Когда он задавал его, глаза наставницы, и без того светлые, становились прозрачными, как стекло, и она качала головой. Она не знала? Вряд ли. Она не хотела отвечать? Маловероятно. Он должен был понять сам . Такой вывод сделал Дамиан уже после того, как визиты таинственной женщины прекратились.

Она оставила ему один свиток. Его текст, как всегда, был написан аккуратным каллиграфическим почерком – рукой, которая мастерски владела пером. Причем пером особенным, с тонкой заточкой: Дамиан знал толк в каллиграфии, но таким у него работать не получалось. Движение руки должно быть точным, предельно выверенным, потому что только так можно создать уникальный стиль. И у автора текста этот стиль определенно был. Особенно в глаза бросался характерный готический росчерк. Он присутствовал, в том числе, и на единственной латинской букве всего текста, «В», которой каждый раз подписывали свиток.

Может, имя незнакомки начинается с «В», думал Дамиан? Сомнительно. Вряд ли женщина будет так серьезно заниматься каллиграфией. Кроме того, автор текста писал легко, едва прикасался пером к коже – женщинам это не присуще. А еще женщины менее усидчивы. И уж точно не будут относиться к собственному тексту как к произведению искусства – выводить каждую завитушку и ставить точки ровно в тех местах, где нужно. Похоже, этот неизвестный «В» не только каллиграф, но и художник. Дамиан бы не удивился, узнав, что он так дотошен, что прорисовывает отдельно каждую ресницу.

Он перечитывал свиток много раз, но не погрешил бы против истины, если бы сказал, что не понял его содержание. То было несколько отрывков из какого-то трактата, отдаленно напоминавшего Священное писание. Великий Отец, свет и тьма, существа, которые находятся на границе двух миров. Будь дева Мария рядом, она, вероятно, объяснила бы ему, что все это означает. Но ведь не просто так она оставила ему именно этот свиток перед тем, как уйти навсегда? Именно об этом размышлял Дамиан в тот вечер, когда Морана постучала в дверь его дома.