Сага о викинге

– Небось всю спину отшиб, – проворчал я как можно бодрее. – Синячище будет – о-го-го! Давай-ка я тебя выну…

Вынуть не получилось. Эйвинд капитально застрял между валунами, а дергать его я не рискнул. Очень похоже, что тут – проблемы с позвоночником. Бывает, конечно, что от шока парализует, но этот парень – не той породы. А если позвоночник – надо быть предельно аккуратным. Да, он хотел меня прикончить. Но – по-своему честно. И воспользоваться его нынешним положением… Нет уж! Мне убитый шилом Сторкад до сих пор снится.

Нет, в одиночку мне его аккуратно не вынуть. Надо двигать за помощью.

Я поглядел на ту сторону озера. Над длинным домом старины Полбочки вился дымок. У него и лошадки есть, и сани.

Подошла Гудрун. Прихрамывая и придерживая правую руку левой.

– Что с тобой, Эйвинд?

– Ушибся немного, – произнес он почти весело.

– А я вот, кажется, руку сломала… – пожаловалась девушка.

– А не надо было тебе за нами ехать.

– Тебя не спросила! – привычно огрызнулась Гудрун.

– Вот что, голубки, – сказал я. – Вы тут поворкуйте, а я сбегаю на тот берег – к Хегину. За подмогой и лошадкой.

– Обойдусь я без лошадки! – недовольно буркнула Гудрун. – Дойду уж как-нибудь.

– Ты – да. А он?

Тут эта эгоистичная дурочка сообразила, что с новым женихом, действительно, неладно.

– Эйвинд! Что с тобой?

– Да вот… Никак встать не могу, – проговорил он уже не так весело.

– Так давай мы тебе…

– Не трогать! – рявкнул я. – Вот, сядь сюда, – я скинул рукавицы и положил на камень. – И голову его аккуратненько на колени возьми. Вот так. А руку свою – сюда, – я сделал из шарфа петлю, накинул ей на шею. Сидите и ждите меня! Я скоро!

Вернулись мы минут через сорок. Быстрее не получилось. Пока я всех сгоношил, пока лошадь запрягли, пока дотопали…

Гудрун (молодец) сидела в той же позе и что-то напевала. Эйвинд лежал, смежив веки. До чего ж все-таки он красив, королевич!

Зла на него по-прежнему не было. Сам удивлялся. Хотя, не грохнись он на камни, я б его непременно вызвал… Если бы сам не грохнулся.

Мы подъехали, и Эйвинд открыл глаза.

– Ну как, боль не появилась?

– Болит малость, – произнес он тихо. По интонации я догадался: болит вовсе не «малость». – А рук по-прежнему не чувствую.

Похоже, все-таки позвоночник…

– Ну, братва, взялись аккуратненько… Очень аккуратненько…

В восемь рук (кроме Скиди Хегин прихватил еще двух работников) мы очень осторожно вынули королевича из щели и положили на сани, где я загодя расстелил медвежью шкуру. Эйвинд висел на руках как ватный.

– Куда? – спросил Хегин. – Ко мне или к тебе?

– К Рунгерд.

Если кто и сможет оказать парню медицинскую помощь, то это она. Хотя если с ним случилось то, что я думаю, то здесь нужен нейрохирург, а не знахарка-ворожея.

Глава тридцать вторая,

в которой герой получает от своего соперника бесценный дар

– Он сказал: твоя удача сильнее, чем его, – вид у Рунгерд был усталый и невеселый. – Объясни мне, Ульф, почему лучшие из вас, мужчин, только и делают, что ищут, где рискнуть головой?

– Это была не моя идея, – напомнил я. – Можешь спросить у своей дочери.

– У моей дочери в голове – тряпки да побрякушки, – вздохнула Рунгерд. – Со временем она поумнеет. Наверное. Но Эйвинду это уже не поможет.

– А он умрет?

– Не знаю. Может, и нет. Его ноги чувствуют боль. Это значит, что хребет не сломан. Зато у него сломаны ребра. Я наложила повязку и дала ему питье, чтобы он уснул. Попросила богов быть к нему снисходительнее. Не знаю, что будет. Ты знаешь, что его трэль убежал в Роскилле?

– Зачем? – Я удивился. На мой взгляд, в такой ситуации слуга должен ни на шаг не отходить от хозяина.

– Расскажет хирдманам Эйвинда, что произошло. А может, просто удрал. Если Эйвинд умрет, раб ляжет в костер вместе с ним. Он знает об этом.

Так и было бы. Я уже достаточно хорошо знал обычаи скандинавов, чтобы не усомниться в словах Рунгерд. В костер ляжет не один раб. Сыну конунга в посмертии «понадобится» целый штат сопровождающих: слуги, наложница, конь…

– Тогда он точно смылся, – заметил я.

– Я так не думаю.

– Почему?

Я попытался сообразить, что может подвигнуть раба на этакую самоотверженность.

Допустим, соратники Эйвинда сочтут раба достаточно полезным, чтобы сохранить ему жизнь. И отправят на костер кого-нибудь еще…

Все-таки я еще довольно слабо разбираюсь в психологии аборигенов средневековой Дании.

Выяснилось, что сгореть в одном костре с господином – это не трагедия, а бонус. Ну как же! Хозяин-то отправится наверх, в Валхаллу. И его спутники по кремации – вместе с ним. Само собой, быть им там рабами, а не хозяевами посмертной жизни, но кто-то из классиков античности очень точно заметил, что лучше быть последним рабом на земле, чем королем в подземном мире Хель[96]. А тут даже и не на земле, а в Асгарде…

– И что делать нам, если сюда заявятся сопалубники Эйвинда? – поинтересовался я.

– Тогда, боюсь, моя дочь очень огорчится, потому что свадебный дар придется вернуть.

– А велик ли дар?