Сайз новогодний. Мандариновый магнат (СИ)

— Вова, — вздохнул мужлан, перекидывая меня на сиденье огромной машины. Ничего тачки у шизиков, дорогие и агрессивные. — Мадам, вас никто не удерживает силой. Но, судя по тому, что сапог ваш мы так и не натянули на ногу, я бы был благоразумным. Наш с Владимиром личный Парацельс очень хорош, так говорят люди, которых он пользует десятилетиями. И стоит эскулап дорого. Так что, вы поедете с нами, или замерзнете вон под той елкой, как раз тогда, когда все будут пить шипучку под бой главных часов страны? Предложение ограничено. Я не хочу лишать сына праздника из-за глупости ненормальной, бросающейся под санки.

— Папа, ты же не… Ма, соглашайся. Не бросай меня снова, пожалуйста. Я так тебя ждал, — задрожал голосок мальчишки и я обреченно кивнула. Хотя, сдохнуть под елкой, возможно было бы не такой уж и плохой идеей.

— Мамочка, я так рад, что ты упала с неба, — тихо шепнул малыш, обнимая меня за шею. И я сошла с ума.

— Вова, она не с неба, слышишь, — он разозлился? Нет, этот сильный самец в панике и растерян и еще черт знает что. И вот сейчас мне стало реально страшно. — Откуда ты только взялась на мою голову? — прорычал магнат, дернув щекой. — Зовут то хоть как тебя, снежинка?

— Алиса. Алиса Нежина. У меня документы в сумочке, паспорт там, права, телефон со всеми контактами, — зачем я это ему сказала? Господи, веду себя. Как последняя курица. Он прав, как это не прискорбно. — А где она, кстати? Сумка? Господи, я потеряла сумку. В ней вся моя жизнь, биография. Черт, что теперь делать? Хотя, накой мне она теперь? Мое желание уже не сбудется.

— Этого не может быть, — прохрипел он. — Невозможно. Сумка у… Да и черт с ней, с сумкой.

***

Глеб Снежин

Это что — какая-то дурная шутка? Злой розыгрыш? Подстава? Или планомерно кто — то сводит меня с ума, и заодно дарит пустую надежду наследнику империи Снежиных. Ну не бывает таких совпадений. Девка на сидении затихла и вроде даже задремала. Я вдохнул кондиционированный горячий воздух, нагнетаемый климат — контролем, который тонко пах женщиной, мандаринами и какой-то пряничной ненастоящей сказкой. Странной бабой, свалившейся черте откуда, провонял весь салон джипа. Алиса Нежина — смешно. Так не бывает. И почему я не сказал этой дурынде, что сумку ее поднял и бросил в багажник? Видимо заразился снежным безумием, или тоже захотел поверить в волшебство новогодней ночи, как Вовка, притихший в своем кресле?

— Пап, а если я верну эльфам дедморозным машинку, ну ту, что они мне под елку подарили, они очень расстроятся? — почему — то шепотом спросил сынище. — Ну, пусть они ее подарят кому-нибудь другому, у которого нет такой. Мне мамы достаточно, лишь бы она осталась. Я по телевизору видел одного больного мальчика, пусть ему отдадут. Ему болеть перехочется и он выздоровеет. Нечестно же, что мне одному так много счастья сразу.

— Это так не работает, к сожалению, Вовка. Но мальчику помочь надо, — черт, я тоже шепчу, словно боясь спугнуть сумасшедшее наваждение, разомлевшее в тепле и теперь тихо сопящее. Сейчас у меня есть возможность рассмотреть «подарочек» внимательно: блондинистые локоны, беспорядочно топорщатся из под идиотской шапочки, нос маленький, на кнопку похожий, скулы высокие и ресницы как веера, доходящие почти до середины бледных щек. Искусственные наверное. Сейчас их наращивают. Только у секретарши моей, Олеськи, а по совместительству, постельной принадлежности, ресницы похожи на метелки, а у этой дуры — на бабочек, замерших в ожидании лета. Нет, она не похожа на Альку, ни грамма, ни микрона, ни доли атома. Она совсем другая. Более нежная и хрупкая, что ли. Мать Вовки была зеленоглазой шатенкой, чуть горбоносой, но ее не портило. Она была несгибаемой. Сильной и независимой. Абсолютно разные.

— Насмотрелись? — снова этот ее вредный голосок. Писклявый гребаный раздражитель, выводящий из равновесия. — Послушайте, я и вправду благодарна вам, но…

— Посмотрите, пожалуйста, как там Вовка, — перебиваю я, уже зная, точнее чувствуя, что ребенок спит. Потрясения его усыпляют.

— Он спит, — в улыбке «подарочка» столько тепла, что мне становится нечем дышать. — Слушайте, у вас замечательный сын.

— Он несчастен, — черт. Зачем я сейчас это говорю? Кто она? Может подставная баба подосланная конкурентами. Или просто авантюристка. И глаза эти ее аквамариновые чистые, просто маскировка, как у ядовитой паучихи. Откусит она мне ослиную башку и не подавится. Завтра пробью ее, паспорт то у меня, а пока… — Слушайте, Алиса, у меня к вам предложение. Очень выгодное, я не бедный человек.

— Магнат на букву Ф, — усмехнулась эта мерзавка, прищурив свои ведьмячьи очи. — И что же вы хотите?

— Мой сын думает, что вы его мать, скинутая с неба, уж не знаю за какие провинности, — ухмыляюсь, поражаясь своему идиотизму. Да по мне ж дурдом плачет. — Я хочу, чтобы он был счастлив, хотя бы несколько дней. Сыграйте роль любящей родительницы. Заплачу сколько скажете, это не проблема.