Сахар и золото

Стойка регистрации в мотеле пустовала, и мне не у кого было выяснить расположение местных клубов. Впрочем, я посчитал, что в небольшом Саммервилле с поиском не возникнет проблем. Направившись в центр города, быстро нашел джаз-бар. Не такой шумный, как клуб, но народа сидело много. Малый барабан, саксофон и пианино играли вместе, приглушая какофонию жизни. Тусклый свет успокоил провидение, настаивавшее на том, чтобы продемонстрировать мне цветной туман вокруг всех присутствующих.

Я протиснулся к бару и приблизился к брюнетке в черном обтягивающем платье с декольте, от которой исходило красное свечение. Когда девушка повернулась на стуле и окинула меня оценивающим взглядом, я ощутил на языке вкус перца.

– Привет. – Она изучила мои татуированные руки и пирсинг, и лишь потом посмотрела в глаза. – Я Лидия.

Брюнетка протянула мне руку, и вся ночь пронеслась в моей голове.

Вот я угощаю девушку выпивкой, исподтишка наблюдая, как постепенно разгорается ее интерес. Когда понимаю, что она готова, мы едем к ней или ко мне в мотель, где я трахаю ее до бесчувствия. Или, точнее, пока я не потеряю сознание. Ее оргазмы сливаются с моими, и все, что я способен видеть, чувствовать и пробовать на вкус – это то, как она кончает. После я быстренько скатываюсь с нее, используя летнюю жару как предлог, чтобы оказаться на другой стороне кровати. Девушка засыпает, а я ухожу. Неважно, даже если это моя чертова комната в мотеле. Я собираю вещи и уезжаю, отправляюсь в путь и повторяю то же самое другой ночью в очередном городе.

Брови Лидии приподнялись, и она опустила протянутую руку на колени, став похожей на подстреленную в небе птицу.

– Эй? Пенни за твои мысли?

Я перевел на нее взгляд и моргнул. Лидия. Темно-красные оттенки. Вкус шоколада и специй, пахла бархатом. Любой мужчина продал бы душу, чтобы уехать с ней.

Фиона же была мягкой и милой, а когда я поцеловал ее, мир растворился сахарной карамелью на моем языке…

Я развернулся, а когда выходил, в спину прилетело «чудак» от Лидии, словно прощальный выстрел. Однако он не достиг цели. Я выскочил на улицу и помчался назад в мотель. Собрал вещи, выписался и в одиннадцать вечера отправился в путь. Пока дорога проносилась мимо, мои мысли крутились по кругу. Если продолжать в том же духе, то ничего хорошего не выйдет. Я не просто уловил эмоции парня из соседней комнаты в мотеле. Я как будто стал им.

«Всего несколько недель. И все. Перерыв. А потом ты оставишь ее в покое».

План выстроился моментально. Выиграть немного денег. Так, чтобы хватило на пару недель. Потусоваться с ней и просто… быть собой.

«О, ты хотел сказать использовать Фиону. Погрузиться глубоко в ее личную боль и мрачные тени, пока сам, словно энергетический вампир будешь впитывать то, что необходимо тебе. А потом наблюдать, как она уходит. Отличный, черт возьми, план».

Я притормозил и съехал на обочину.

– Черт.

Заглушил двигатель.

– Черт.

Слез, сорвал с себя шлем и швырнул его на землю.

– Черт, – заорал я в ночную тьму.

Я вспоминал улыбку Фионы, чувство юмора, бесстрашие и доброту, которые разливались вокруг нее розовым. Наверное, так выглядели ее волосы при солнечном свете.

Только вот Фиону уже предавали, и она желала защитить себя. Во время прощания я улавливал в равной степени нежелание меня отпускать и гордость за то, что она выполнила свою часть сделки. Он – кем бы ни был этот ублюдок – что-то у нее украл, хотя я не знал, что именно. Из-за этого Фиона опасалась снова довериться мужчине. Мог ли я винить ее за это?

Я отыскал валявшийся в грязи шлем и, поднимая его, решил не исполнять недавно придуманный план.

«К черту все, найду очередную игру в другом городе…»

Шлем повис на моей руке.

Но…

Тогда в комнате я стал парнем с пистолетом, у которого пропало желание жить. Не осталось бы ничего кроме мозгов и кишок на дороге, если бы мотоцикл пересек желтую линию.

Или я потерял бы себя.

«Она мой последний шанс».

Надежда затопила меня, подобно прохладной воде смывая кровавые видения моего будущего. Надев шлем, развернул мотоцикл на двухполосной дороге и вернулся обратно в убогий мотель на окраине города тем же путем, что и приехал.

Припарковал «бонневилль» у входа и вбежал в обшарпанный вестибюль. Замер, вглядываясь в пространство и весь превратившись в слух. Провидение потянулось к человеку, будто голос, зовущий меня по имени.

Человек ответил.

Я удивленно моргнул и судорожно вздохнул. Никогда не делал этого раньше. Не контролировал провидение, поскольку понятия не имел, что могу.

«Очередное чертово изменение сюжета».

Окинув беглым взглядом помещение, приметил на стойке регистрации бумажку и ручку. Торопливо нацарапал записку, ничего профессионального или клинического. Просто обращение одной души к другой, написанное первыми пришедшими на ум словами.

«Переспи с этим. Встреть еще один рассвет. Попроси помощи».

Подбежав к комнате, соседствующей с той, что я освободил ранее, подсунул записку под дверь.

«Наверное, поможет. Или нет, но я сделал все что мог».