Сахара

– А что же его автомобиль здесь делает? – невинно спросил Джордино. – Ведь его самого мы еще вечером видели в Гао.

– Генерал в основном летает или вертолетом, или реактивным самолетом, – ответил Динья. – Но по городам и деревням он любит разъезжать на собственном автомобиле и с личным шофером. Шофер вел автомобиль из Бамако в Гао по новой магистрали, когда в нескольких километрах от Бурема произошла поломка. И автомобиль притащили сюда на ремонт.

– И отремонтировали? – поинтересовался Питт, отхлебывая пиво и всем своим видом выказывая равнодушие.

– Городской механик закончил только сегодня вечером. Камнем из-под колес пробило радиатор.

– А шофер уехал в Гао? – как бы невзначай спросил Джордино.

Динья покачал головой:

– Дорога отсюда до Гао еще только строится, так что ехать по ней ночью опасно. И механик не хочет еще раз подвергать риску поломки автомобиль генерала Казима. Он собирается выехать с первыми лучами солнца.

Питт с интересом посмотрел на него:

– А откуда вы все это знаете?

Динья расцвел в улыбке:

– Так ведь ремонтным гаражом владеет мой отец, и я лично присматривал за работами. Я ужинал вместе с шофером.

– А где сейчас этот шофер?

– Гостит в доме моего отца.

Питт сменил тему разговора, переводя его на местную промышленность.

– Здесь в округе есть какие-нибудь химические предприятия? – спросил он.

Динья засмеялся.

– Бурем настолько беден, что производит только кустарные поделки да текстиль.

– А есть какое-нибудь местечко, где перерабатываются отходы?

– Это Форт-Форо, но он на сотни километров севернее.

В разговоре возникла небольшая пауза, затем Динья внезапно спросил:

– А какими деньгами вы располагаете?

– Не знаю, – честно признался Питт. – Я их никогда не считаю.

Питт заметил, что Джордино странно глядит на него, и тут же перевел взгляд на четырех мужчин, сидящих за угловым столиком. Глянув, он заметил, как быстро они отвернулись от него. Вот вам и интрига, мелькнуло в голове. Он поглядел на хозяина, который, облокотившись о стойку, читал газеты, и исключил его из числа грабителей. Быстрый взгляд на других посетителей подсказал ему, что те заняты лишь разговорами между собой. Расклад выходил такой – пятеро против двоих. Не так уж и плохо, решил Питт.

Он допил пиво и поднялся.

– Пора идти.

– Передавайте от меня привет старейшине, – сказал Джордино, пожимая руку Динье.

Юный малиец не переставал улыбаться, но взгляд его сделался жестким.

– Вы не уйдете.

– Не беспокойтесь за нас, – махнул рукой Джордино. – Мы поспим перед дорогой.

– Отдавайте ваши деньги, – тихо сказал Динья.

– Сын старейшины клянчит деньги, – неодобрительно покачал головой Питт. – Должно быть, вы немало огорчений приносите своему старику.

– Не надо меня оскорблять, – холодно возразил Динья. – Отдавайте все ваши деньги, или на этот пол прольется ваша кровь.

Джордино, пробираясь в угол бара, продолжал вести себя так, словно не замечал назревающего конфликта. Четверо мужчин поднялись из-за стола и, судя по всему, ожидали сигнала от Диньи. Сигнала не было. Малийцы, казалось, были озадачены тем, что их потенциальные жертвы не выказывают никаких признаков страха.

Питт навалился на стол так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом прыткого юноши.

– А знаешь ли ты, что мой друг и я делают с такими говнюками, как ты?

– Тот, кто оскорбил Мохаммеда Динью, не остается в живых, – надменно произнес тот, вскакивая из-за стола и возвышаясь над Питтом.

– Я тебе расскажу, – спокойно продолжал Питт. – Мы хороним таких с куском свинины во рту.

Мусульманская вера включает в себя отвращение к свинине в любом виде. Свинья почитается самым грязным из существ, и потому одна мысль, что можно отправиться в замогильную вечность с куском бекона во рту, представляется кошмарной правоверному мусульманину. Питт знал, что эта угроза равносильна вбиванию осинового кола в грудь вурдалака.

Целых пять секунд Динья стоял неподвижно, производя горлом такие звуки, словно он задыхается. Мышцы лица напряглись, а зубы обнажились в неуправляемом гневе. Затем рука его скользнула к поясу, и он выхватил из-под мантии длинный нож. Это заняло всего две десятых секунды, но на одну десятую он опоздал.

Кулак Питта врезался ему в челюсть, подобно поршню. Малиец отлетел назад, головой врезался в стол, за которым сидели игроки в домино, и разметал все костяшки. Ноги его подогнулись, он сполз на пол и выбыл из состязания. Приспешники Диньи всем скопом бросились на Питта, плотно окружив его; при этом трое держали зловеще изогнутые ножи, а один подступал, размахивая топором.

Питт схватил свой стул и обрушил его на первого нападавшего, сломав ему правую руку и ключицу. Пронзительный крик боли произвел в зале суматоху. Ошеломленные посетители, толкаясь и сбивая друг друга, устремились через узкую дверь наружу. Еще один вопль раздался, когда метко брошенная Джордино бутылка виски с отвратительным звуком врезалась в лицо мужчины с топором.