Сальватор

Тот взял ее в руки, с минуту разглядывал, потом без слов вернул генералу.

Наполеон вышел у морской префектуры.

Последняя надежда — скажем больше: последняя уверенность — оставалась ему, что временное правительство передумает и отзовет его назад.

Через несколько часов после того, как он остановился в морской префектуре, прибыл курьер с письмом из правительственной комиссии, адресованным генералу Беккеру.

Император скользнул взглядом по печати, узнал ее и стал с нетерпением ждать, когда генерал распечатает письмо.

Генерал понял желание императора и поторопился.

Наполеон обменялся взглядом с г-ном Сарранти, который доставил почту.

Во взгляде корсиканца ясно читалось: «Мне нужно с вами переговорить», но мысли Наполеона витали далеко. Хотя он понял, чего хочет его земляк, он думал только о депеше.

Генерал тем временем успел ее прочесть и, видя, что императору также не терпится узнать ее содержание, не говоря ни слова, подал бумагу императору.

Судите сами, была ли она из тех, что способны укрепить надежды изгнанника, который вот-вот станет пленником.

Вот текст этой депеши:

«Господин генерал Беккер!

Правительственная комиссия передала Вам инструкции относительно отъезда из Франции Наполеона Бонапарта.

Я не сомневаюсь в Вашем усердии для успешного выполнения Вашей задачи. Дабы ее облегчить, насколько это в моих силах, я предписываю командующим в Ла-Рошели и Рошфоре оказать Вам всяческую поддержку и помощь в осуществлении мер, которые Вы сами сочтете приемлемыми для исполнения приказаний правительства.

Примите, и проч.

За военного министрагосударственный советник, первый секретарьбарон Маршан».

Итак, если Наполеон Бонапарт замешкается с исполнением приказа, изгоняющего его из Франции, генерал Беккер мог отныне взять его за шиворот и вывести силой.

Наполеон уронил голову на грудь.

Прошло несколько минут. Император глубоко задумался.

Когда он снова поднял голову, генерала Беккера не было: он вышел, чтобы написать ответ комиссии. Один Сарранти продолжал стоять перед ним.

— Ну, что тебе еще от меня нужно? — нетерпеливо спросил император.

— В Мальмезоне я хотел спасти Францию, сир, а здесь — вас самого.

Император пожал плечами. Казалось, он полностью покорился судьбе: это последнее письмо уничтожило последние его надежды.

— Спасти меня, Сарранти? — переспросил он. — Мы вернемся к этому разговору в Соединенных Штатах.

— Хорошо, но так как вы никогда не доедете до Соединенных Штатов, сир, давайте поговорим об этом здесь, если не хотите опоздать.

— Почему я не доеду до Соединенных Штатов? Кто мне помешает это сделать?

— Английская эскадра, которая через два часа блокирует рошфорскую гавань.

— Кто тебе это сказал?

— Капитан брига, только что вернувшийся с рейда.

— Я могу поговорить с этим капитаном?

— Он ждет, когда ваше величество окажет ему эту честь.

— Где он?

— Здесь, сир.

Сарранти указал на дверь своей комнаты.

— Пусть войдет, — приказал император.

— Прежде я хотел бы узнать, угодно ли вашему величеству говорить с ним долго и без помех?

— А разве я уже не пленник? — с горечью спросил Наполеон.

— После только что полученного сообщения никто не удивится, если вы, ваше величество, запретесь.

— Закрой дверь на задвижку и пригласи своего капитана.

Сарранти повиновался.

Заперев дверь, он ввел того, о ком докладывал императору.

Это был человек лет сорока шести-сорока восьми, одетый как простой моряк без знаков различия, которые указывали бы на его звание.

— Где же твой капитан? — спросил император у Сарранти, приготовившегося выйти.

— Это я, сир, — доложил вновь прибывший.

— Почему же вы не в мундире офицера флота?

— Потому что я не офицер флота, сир.

— Кто же вы?

— Корсар.

Император бросил на незнакомца взгляд, не лишенный пренебрежения. Но, вглядевшись в его лицо, он сверкнул глазами и воскликнул:

— О! Я вас вижу не в первый раз.

— Совершенно верно, сир: в третий.

— А впервые это было?..

Император напряг память.

— Впервые… — подхватил моряк, желая помочь слабеющей памяти прославленного собеседника.

— Нет, я хочу вспомнить сам, — остановил его Наполеон. — Вы часть моих приятных воспоминаний, и мне радостно снова встретиться со старыми друзьями. В первый раз я видел вас в тысяча восьмисотом году: я хотел назначить вас капитаном, а вы отказались, верно?

— Так точно, сир, я всегда отдавал предпочтение свободе.

— Во второй раз мы встретились во время моего возвращения с острова Эльбы; я воззвал к патриотам Франции: вы предложили мне три миллиона, и я согласился.