Сальватор

И он машинально вынул из кармана серебряные часы на стальной цепочке, доставшиеся ему от отца.

Петрюс взял в руки часы и поцеловал их. Сколько раз в юном возрасте он слушал с наивно-детским удивлением ход этих наследственных часов!

Ему стало стыдно за то, что у него на шее была золотая цепь, что в кармане жилета лежали часы с бриллиантовым гербом.

– О, милые часы! – прошептал Петрюс, целуя серебряные отцовские часы.

Капитан не понял.

– Ты хочешь иметь эти часы? – спросил он.

– О! – вскричал Петрюс. – Часы, которые отмечали время ваших битв, указывали час ваших побед, часы, которые, подобно биению вашего сердца, никогда не ускоряли хода перед лицом опасности и не делали этого и в мирное время? Я не достоин их, отец! Нет, отец, никогда!

– Ты забыл упомянуть о том, что они показали также, Петрюс, еще два момента. Это время – самое важное в моей жизни и о нем я никогда не смогу забыть: это час твоего рождения и час смерти твоей матери.

– Есть еще один час, который они показали мне и вам сегодня, отец: это час, когда я познал всю глубину своей неблагодарности и попросил у вас прощения.

– Прощения за что, дружок?

– Отец, признайтесь, для того, чтобы принести мне сегодня эти десять тысяч франков, вам пришлось пойти на большую жертву?

– Я продал ферму, вот и все. Это-то меня и задержало.

– Вы продали ферму? – вскричал убитый известием Петрюс.

– Ну да… Видишь ли, она для меня слишком большая. Если бы твоя бедная мать была жива или ты жил бы со мной, тогда другое дело.

– О! Вы продали ферму, которая принадлежала моей матери?!

– Именно, Петрюс. Поскольку она принадлежала твоей матери, она была твоя.

– Отец! – воскликнул Петрюс.

– Ведь я-то промотал все, что имел, словно безумец. Вот поэтому-то я и прибыл. Петрюс, ты должен меня понять. Я, старый эгоист, продал ферму за двадцать пять тысяч франков.

– Но она стоит никак не менее пятидесяти тысяч!

– Ты забываешь о том, что я уже взял из этой суммы двадцать пять тысяч франков для того, чтобы прислать их тебе.

Петрюс уткнулся лицом в ладони.

– Вот такие дела. И я приехал к тебе для того, чтобы спросить у тебя разрешения оставить себе оставшиеся пятнадцать тысяч франков.

Петрюс посмотрел на отца с испугом.

– На время, – снова произнес капитан. – Само собой разумеется, что потом, когда тебе понадобятся деньги, ты вправе потребовать их у меня.

Петрюс поднял голову.

– Продолжайте, отец, – сказал он.

И тихо добавил:

– Это – моя кара.

– Вот каков мой план, – продолжил капитан. – Я собираюсь снять или купить маленький домик посреди леса. Ты знаешь, как я живу, Петрюс: я – старый охотник и не могу прожить без моих ружей и моей собаки. Я стану охотиться с утра до вечера. Как жалко, что ты не охотник! Ты приезжал бы ко мне, и мы ходили бы на охоту вместе!

– О, я пойду на охоту, пойду, будьте уверены!

– Правда?

– Это я вам обещаю.

– Что ж, это лишняя причина для выполнения моего плана… Понимаешь, для меня в охоте важны две вещи: прежде всего я получаю от охоты удовольствие. Кроме того, ты не знаешь, скольких людей я кормлю с помощью моего ружья.

– Ах, отец, вы так добры! – воскликнул Петрюс.

И вполголоса добавил, вскинув руки и возведя очи горе:

– И как вы великодушны!

– Постой, – сказал капитан, – сейчас я подхожу к тому моменту, когда ты будешь мне нужен, бедный мой дружок.

– Говорите, говорите, отец.

– Мне уже пятьдесят семь лет. Глаза мои пока видят прекрасно, рука пока еще тверда, ноги все еще носят меня. Но по склону лет люди проходят очень быстро! Пройдет год, два, десять, и взгляд замутится, рука ослабнет, ноги начнут подгибаться. И тогда, Петрюс, однажды прекрасным утром ты увидишь перед собой старика, который скажет тебе: «Это я, Петрюс, и я ни на что больше не гожусь. Не найдется ли у тебя в доме угла, где мог бы приткнуться твой старик отец? Он всегда жил вдали от тех, кого любил, и ему не хотелось бы умереть так же, как он жил».

– О, отец, отец! – рыдая, воскликнул Петрюс. – Неужели ферма и впрямь продана?

– Позавчера утром, дружок.

– Кому же, бог мой?

– Господин Пейра, нотариус, мне этого не сказал. Понимаешь ли, мне ведь важно было получить деньги. Вот я и взял десять тысяч франков, о которых ты попросил, и приехал сюда.

– Отец, – сказал Петрюс, вставая. – Я хочу знать, кому вы продали ферму моей матери!

В этот момент дверь мастерской приоткрылась и на пороге появился слуга Петрюса. Вид у него был явно нерешительный, в руке он держал письмо.

– О! Не беспокойте меня! – вскричал Петрюс, вырывая у него из рук письмо. – Меня ни для кого нет дома!

Но, собираясь бросить письмо на стол, он заметил, что в обратном адресе стояло название Сен-Мало.

На какое-то мгновение ему показалось, что это было письмо отца.

Но на письме было написано:

Господину виконту Петрюсу Эрбелю де Куртенэ.

И он быстро распечатал письмо.

Оно было от нотариуса, который, как только что сказал капитан, оформлял сделку о купле-продаже фермы.

Петрюс встряхнул головой, словно стараясь затушить окружившее его пламя, и прочел следующее:

«Господин виконт,