Сальватор

Она увидела аббата.

– А, это вы, господин аббат, – сказала старая богомолка нежнейшим голоском.

Этот тон заставил графа Рапта вздрогнуть.

– Да, госпожа маркиза, это я, – ответил радостно аббат. – Имею честь представить вам моего брата, господина Ксавье Букемона.

– Всем известный художник, – сказала маркиза с очаровательной улыбкой, – которого я от всего сердца рекомендую нашему будущему депутату.

– Это лишнее, мадам, – ответил господин Рапт. – Эти господа, слава богу, достаточно уже мне отрекомендовались сами!

Братья потупили взоры и скромно поклонились. Причем сделали это столь синхронно, что можно было подумать, что ими руководит одна и та же пружина.

– Так что же с вами приключилось, маркиза? – вполголоса спросил господин Рапт, словно бы показывая тем самым двум своим посетителям, что их дальнейшее пребывание в кабинете становится отныне нескромным.

Аббат понял намек и сделал вид, что собирается уйти.

– Брат, – сказал он, – мне кажется, что мы злоупотребляем гостеприимством господина графа.

Но маркиза ухватилась за полу его редингота.

– Никоим образом, – сказала она. – Господин аббат, причина моего огорчения ни для кого не является секретом. Кроме того, поскольку вы тоже имеете кое-какое отношение к тому, что со мной приключилось, я рада, что встретила вас здесь.

Лицо будущего депутата помрачнело, физиономия же аббата, напротив, расцвела от радости.

– Да что вы говорите, госпожа маркиза? – воскликнул он. – Как же я, будучи готов пожертвовать ради вас жизнью, могу не страдать при виде вашего горя?

– Ах, господин аббат, – сказала маркиза с отчаянием в голосе. – Вы ведь знаете Крупетт?

– Крупетт? – воскликнул аббат тоном, который явно говорил: «Это еще кто?»

Граф, который знал, кто такая эта Крупетт, и который уже предчувствовал причину столь большого огорчения маркизы, рухнул в кресло и горестно вздохнул с видом человека, который, устав, сдает позиции неприятелю.

– Ну да, Крупетт, – снова заговорила маркиза печальным голосом. – Вы должны ее знать, поскольку видели меня с ней раз двадцать.

– Да где же, госпожа маркиза? – снова спросил аббат.

– В вашем приходе, господин аббат, в братстве, на Монруже. Я всегда беру ее, вернее, увы, всегда брала ее с собой. О, Боже всемогущий! Если бы я оставила ее дома, это бедное животное так кричало бы!

– А, понял! – воскликнул аббат, до которого дошли слова: «Бедное животное!» – Теперь все ясно!

И он с отчаянием хлопнул себя по лбу:

– Речь идет о вашей очаровательной собачке! Замечательное маленькое животное, такое милое и смышленое! Неужели, госпожа маркиза, с этой дорогой маленькой Крупетт случилась какая-то беда?

– Беда? Я тоже думаю, что случилась беда, – с плачем вскричала маркиза. – Она умерла, господин аббат!

– Умерла! – хором воскликнули оба брата.

– Пала жертвой гнусного преступления, попала в ужасную западню!

– О, небо! – воскликнул Ксавье.

– И кто же повинен в этом ужасном преступлении? – спросил аббат.

– Кто? И вы еще спрашиваете! – произнесла маркиза.

– Да, и мы спрашиваем, – сказал Ксавье.

– Так знайте, – сказала маркиза, – что это – наш общий враг, враг правительства, враг короля, аптекарь из предместья Сен-Жак!

– Я был уверен в этом! – вскричал аббат.

– Готов был поклясться, что это он! – сказал художник.

– Но, господи, как же это могло случиться?

– Я отправилась к одной из наших сестер, – сказала маркиза. – Проходя мимо аптекаря, бедняжка Крупетт, которую я вела на поводке, остановилась. Я полагаю, что бедное животное испытало нужду. Я тоже остановилась… Вдруг она испуганно взвизгнула, посмотрела на меня с болью в глазах и замертво рухнула на мостовую.

– Ужасно! – вскричал аббат и поднял глаза к потолку.

– Чудовищно! – произнес художник и закрыл лицо ладонями.

Пока продолжался этот рассказ, граф Рапт излил все свое нетерпение на перья, которые привел в состояние крайней ощипанности.

Госпожа де Латурнель увидела в этом полное отсутствие интереса к ее рассказу о столь трогательном горе и нетерпение, которое причиняло ему присутствие обоих братьев.

Она встала.

– Господа, – произнесла она с холодным достоинством, – я тем более благодарна вам за те знаки внимания, которые вы выказали в отношении несчастной Крупетт, что они очень сильно подчеркивают глубокое безразличие моего племянника, который, находясь во власти своих честолюбивых планов, не желает давать волю своим чувствам.

Братья посмотрели на графа Рапта с возмущением.

– Жаба и змея! – прошептал тот.

Затем, обращаясь к маркизе, произнес:

– Вы ошибаетесь, мадам. И в доказательство того, что я разделяю ваше горе, я предлагаю себя в ваше полное распоряжение для того, чтобы преследовать по закону автора этого преступления.

– Не мы ли говорили вам, господин граф, – произнес аббат, – что этот человек является негодяем, готовым на любое преступление?

– Заклятым заговорщиком! – сказал Ксавье.