Сальватор

Послышался оглушительный треск. Грот-стеньга покачнулась, словно не зная, куда упасть - вперед или назад, наконец накренилась вперед и, надломившись над марсом, рухнула на палубу, накрыв ее парусом: цепь ядра ее подрубила.

- Пьер! - радостно прокричал капитан. - Я слышал, есть такая книга "Опасные связи" [Принадлежит перу Шадерло де Лакло]. Ты ее случаем не читал? Ты выиграл десять луидоров, мальчик мой!

- Стало быть, выпьем за здоровье капитана! - обрадованно зашумели матросы.

- А теперь, - продолжал капитан, - "Калипсо" наша, и досталась она нам почти даром, но надо дождаться появления луны, верно, Парижанин?

- Я думаю, осторожность не помешает, - отвечал тот. - Уже смеркается, а в той работе, которая нам еще предстоит, не мешало бы видеть, куда ставишь ногу.

- Раз уж вы вели себя примерно, - прибавил капитан, - обещаю вам фейерверк.

Сумерки сгустились, темнело с невероятной быстротой, что характерно для тропических широт.

Капитан Эрбель приказал поднять фонари на брам-стеньге, чтобы англичане не подумали, будто их противник решил скрыться в темноте.

Приказание было исполнено.

Англичанин в знак того, что он тоже не считает эту партию завершенной, водрузил сигнальные огни.

Похоже, обе стороны с одинаковым нетерпением ждали появления луны.

Оба судна вышли из ветра, словно потерпели аварию; в темноте они напоминали две грозовые тучи, плывущие по волнам, в недрах которых кроются гром и молния.

В одиннадцать часов появилась луна.

В то же мгновение нежный свет осветил все вокруг и посеребрил море.

Капитан Эрбель вынул часы.

- Дети мои! - сказал он. - Как я вам сказал, в четверть двенадцатого мы должны захватить "Калипсо", а в половине двенадцатого - уже лежать в своих койках. Времени у нас мало.

Не будем обращать внимания на неприятеля, он волен поступать как знает. Нам же предстоит следующее... Пьер Берто перетащил свою упряжку вперед?

- Так точно, капитан, - доложил Пьер Берто.

- Заряжено шрапнелью?

- Да, капитан.

- Мы пойдем прямо на англичанина. Пьер Берто отсалютует из обеих своих красавиц; мы пошлем привет из всех пушек левого борта, потом быстро развернемся, подойдем вплотную, забросим наши крюки и выстрелим из пушек правого борта: превосходно! Так как англичане лишились своей стеньги и проворны теперь не больше, чем человек с переломанной ногой, они в нас успеют выстрелить лишь из пушек правого борта; восемнадцать двадцатичетырехфунтовых орудий против двадцати четырех восемнадцатифунтовых и двух тридцатишестифунтовых: считайте сами, и вы увидите, что у нас чистый перевес в восемь выстрелов. А теперь вперед остальное за мной. Вперед, братцы! Да здравствует Франция!

Громкие крики: "Да здравствует Франция!" - вырвались, казалось, из самой глубины моря и возвестили англичанам, что бой сейчас вспыхнет с новой силой.

В ту же минуту "Прекрасная Тереза" развернулась, чтобы воспользоваться попутным ветром.

Сначала даже могло показаться, что она удаляется от "Калипсо", но как только она почувствовала, что ветер дует ей в корму, направилась на неприятеля и налетела на него, будто морская хищница на свою жертву.

Надобно отметить, что матросы капитана Эрбеля слепо повиновались любому его приказанию.

Если бы он повелел идти прямо на "Мальстрем" - эту легендарную бездну из скандинавских сказок, заглатывающую трехпалубные корабли не хуже Сатурна, пожиравшего детей, - штурман направил бы корабль прямо на "Мальстрем".

Все приказания были исполнены с безупречной точностью.

Пьер Берто послал два шрапнельных снаряда почти в одно время с тем, как в "Прекрасную Терезу" англичане выстрелили из пушек своего левого борта. Потом прогрохотали в ответ и пушки "Терезы". И не успела "Калипсо" развернуться правым бортом и перезарядить пушки, как бушприт "Прекрасной Терезы", облепленный людьми, словно виноградная гроздь - ягодами, врезался в ванты грот-мачты, а капитан, стараясь перекричать скрип снастей, приказал:

- Огонь, дети мои! Последний залп! Врежьте ему как следует, а потом мы возьмем его, слово крепость, приступом!

Двенадцать заряженных шрапнелью пушек будто взвыли от радости в ответ на это приказание.

Зловещая вспышка осветила "Калипсо", густое облако дыма опустилось на его палубу, послышались треск, крики, потом снова раздался голос Эрбеля, будто повелевавшего грозой:

- На абордаж, ребятки!

Первым на вражескую палубу прыгнул, как всегда, капитан Эрбель.

Но не успел он еще как следует встать на ноги, как у него над ухом кто-то сказал:

- А все-таки крестником вашего первенца буду я, капитан.

Эти слова принадлежали Пьеру Берто.

В ту же минуту с бушприта посыпались, как зерна из колоса, французы, к ним присоединялись их товарищи, и все они очутились на палубе "Калипсо": в течение нескольких минут люди падали туда, словно град в летнюю бурю.

Невозможно передать, что потом происходило на палубе "Калипсо": все смешалось, началась рукопашная схватка, все кричали, будто на шабаше демонов, но, к величайшему изумлению многих, капитана Эрбеля было не видать и не слыхать.