Самая лучшая девочка

Я вышла из кабинета Жукова и направилась к себе. Выложив на стол несколько папок, села на стул и задумалась. Встречаться с Лебедевым совершенно не хотелось. После его неожиданного признания наши отношения окончательно испортились. Уже больше месяца мы просто не разговаривали, изредка пересекаясь на планерках и в коридорах. Общих дел у нас тоже не было, видимо Жукову надоели наши бесконечные разборки во время совместной работы, поэтому необходимость общаться отпала вовсе. Руслан с самого начала был прав, а я отказывалась ему верить. Но Андрей действительно признался мне в любви. На что он рассчитывал, я не знаю. Или решил, что после такого признания, я брошусь ему на шею с клятвами в вечной любви и верности. Но я не оправдала его надежд, и он ушёл. Просто собрался среди ночи и ушёл, не сказав ни слова. Ну и скатертью дорога. Не хочет разговаривать, не очень-то и надо.

Я достала сигареты и закурила. Руки предательски дрожали. Чёрт, почему я нервничаю?! Встала и заварила себе чай, пытаясь успокоиться. В дверь постучали, я застыла с чашкой в руках.

— Да, — отозвалась я.

Дверь открылась, и он вошёл.

— Привет, — попытался улыбнуться Лебедев. — Жуков просил зайти.

— Проходи, — кивнула я. — Чаю хочешь?

Он отрицательно покачал головой. Я посмотрела на Андрея. А он изменился. Кажется, похудел, тёмные круги под глазами и трёхдневная щетина на щеках. Неужели страдает от неразделённой любви? Что-то это не очень вязалось с образом Лебедева, который у меня сложился за время нашего трёхмесячного знакомства.

— А тебе идёт форма, — сказал он.

— Я знаю, ты не первый, кто мне об этом говорит.

— Странно, но я первый раз вижу тебя в юбке, — заметил он.

— Ну и что? Ты меня и без неё видел, — не удержалась и съязвила я. Ну, вот опять. Нет, чтобы помолчать, а то сейчас наговорю лишнего, а потом буду мучиться от собственной болтливости. Я последовала совету внутреннего голоса и поспешила заткнуться. Лебедев тоже молчал. Я села за стол напротив него и попыталась сосредоточиться на чае.

— Может, всё-таки скажешь, зачем Жуков просил меня к тебе зайти? — не выдержал Андрей.

— Забери вот это, — кивнула я на стопку папок на моём столе.

— Что это? — спросил он.

— Мои дела, — ответила я.

— А ты куда собралась? — насторожился Лебедев.

— В отпуск.

— Что-то случилось?

— Нет, просто мне нужно решить кое-какие проблемы…

Вдаваться в подробности я не решила, ограничившись общей фразой. Лебедев задумался.

— Ты ждёшь ребёнка? — неожиданно спросил он.

Я подавилась чаем и закашляла.

— С чего ты взял? — спросила я, справившись с приступом.

— Просто сопоставил кое-какие факты, — пожал он плечами.

— Надо же, — удивилась я. — И о чём они тебе говорят?

— Логинова, мы провели вместе ночь, — начал он перечислять. Я с интересом слушала его рассуждения. — Мы не предохранялись, и вдруг через месяц тебе срочно нужно в отпуск… Что прикажешь думать?

— Что угодно, только не об этом.

— Нет, Логинова, всё гораздо проще. Ты беременна и собираешься сделать аборт. Поэтому и решила исчезнуть на несколько дней.

— Лебедев, ты сумасшедший! — не выдержала я. — И вообще, тебя это не касается.

— А вот здесь ты, дорогая моя, ошибаешься. Это как раз меня в первую очередь и касается, потому что ребёнок, которого ты хочешь убить, мой, и я тебе этого не позволю…

— Откуда такая уверенность, что он твой? — спросила я и тут же пожалела о своих словах. Мне вообще следовало сразу же пресечь эту тему, но, похоже, разговор зашёл слишком далеко.

В его глазах мелькнул недобрый огонёк. Лебедев встал и подошёл ко мне. Я вжалась в спинку стула, боясь, что он меня сейчас ударит. Я впервые видела Андрея в таком состоянии. Он был на грани бешенства. Заметив мой испуганный взгляд, он немного отступил назад.

— Андрей, выслушай меня и не перебивай, пожалуйста, — начала я, с трудом подбирая слова. — Мне действительно необходимо лечь в больницу. Но это никак не связано с моей якобы беременностью. Точнее, в какой-то мере связано. У меня проблемы по женской части. И если я их сейчас не решу, то в будущем, возможно, не смогу родить ребёнка.

— Ты лжёшь, — всё же перебил он меня. Он стоял, прижавшись к стене и сложив руки на груди, и наблюдал за мной. Его кажущееся спокойствие после недавней вспышки гнева пугало ещё больше.

— Хорошо! Можешь считать так! — взорвалась я. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться! Я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь! Ты мне никто, чтобы решать, что мне можно делать, а что нет! Если тебе удалось затащить меня в постель, то это ничего не значит! Так что я прошу оставить меня в покое! Я тебя ненавижу! Как ты вообще мог обо мне такое подумать?! Да, я не идеальная! Но я никогда, слышишь, никогда не смогу убить ни в чём не повинного ребёнка! Убирайся! Я не хочу тебя видеть!

Не в силах сдерживать себя, я отвернулась и разревелась. Лебедев не подошёл ко мне и не обнял, как это бывало раньше. Он молча отлепился от стены и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.