Самая лучшая девочка

Я встала, прошлась по кабинету, взяла пачку сигарет, но тут же отбросила её в сторону. Меня трясло. Что со мной происходит? Меня ещё никто не выводил так из себя. Ужасно хотелось что-нибудь разбить и желательно о голову Лебедева. Что он о себе возомнил? Я не хочу о нём думать, но мысли всё время возвращаются к нему…

Всё, хватит на сегодня. Я посмотрела на часы. Надо собираться домой. Всё равно я с завтрашнего дня в отпуске. Я достала косметичку и попыталась привести себя в порядок. Потом оделась и уже собралась уходить, когда взгляд мой упал на стол, на котором преспокойно лежали несколько папок с делами. Как бы мне того не хотелось, но с Лебедевым мне сегодня предстоит увидеться ещё раз. Подхватив сумку и папки, я вышла в коридор и закрыла дверь на ключ. Сделала глубокий вдох и без стука вошла в соседний кабинет. Лебедев стоял у окна и нервно курил, старательно делая вид, что не заметил моего вторжения. Я, громко стуча каблуками, продефилировала к его столу, грохнула на него папки и, не сказав ни слова, покинула кабинет…

Остаток дня я посвятила сборам в больницу. После работы заехала в книжный магазин и купила несколько детективов. Дома достала небольшую спортивную сумку и застыла у шкафа, прикидывая, что мне необходимо взять. Решила ограничиться спортивным костюмом, тёплым халатом, пижамой и несколькими футболками. Потом бросила в сумку кое-что из косметики, тапочки, полотенце. Короче, по окончанию моих сборов она закрывалась с трудом.

Вечер провела лёжа на диване и изучая потолок. Сегодняшний скандал не шёл у меня из головы. Честно говоря, в последнее время я совершенно не понимаю поступков Лебедева и не могу их объяснить. А его внезапная смена настроений просто пугает. Вот он готов разорвать всех на мелкие части, а через минуту совершенно спокоен и даже безразличен к происходящему. Оказывается, я его совсем не знаю. Как впрочем, и он меня. Да я и сама не подозревала, что меня можно спровоцировать на подобное нелицеприятное выяснение отношений, которое произошло сегодня. Не хватало только битья посуды. Конечно, за три года совместной жизни с Игорем у нас многое случалось, но подобных скандалов я не припомню. При мысли об Игоре захотелось плакать. Я никак не могу смириться с тем, что его нет в живых. У меня в квартире по-прежнему хранятся его вещи, а по вечерам иногда ловлю себя на мысли, что жду его. Что вот сейчас откроется дверь, и он войдёт, улыбнётся, обнимет меня, и всё будет как раньше. Но его больше нет… И в этом виновата я…

Следующим утром ровно в одиннадцать часов я сидела в кабинете Альбины Борисовны и ждала, пока она освободится.

— Пошли, — позвала она, заглянув в комнату.

Я покорно встала, подхватила сумку и вышла из кабинета. Мы немного прошли по коридору, она остановилась у одной из дверей и открыла её.

— Ну, проходи, — подбодрила она меня.

Я молча вошла и осмотрелась. Палата была двухместная, но сейчас обе кровати были свободны. Стандартный набор мебели: две тумбочки, пара стульев. В углу я заметила небольшой холодильник и телевизор.

— Можешь обустраиваться, — сказала Альбина Борисовна. — Пока полежишь здесь одна.

Я кивнула.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила она.

— Ничего, просто плохо спала сегодня ночью, — соврала я. Пожалуй, не стоит посвящать её в мои проблемы с противоположным полом, точнее, с одним из их представителей, но, кажется, она сама уже обо всем догадалась:

— Опять поругались? — спросила она, внимательно посмотрев на меня. Я кивнула. — Как же вы умудрились, если не разговариваете?

— По приказу начальства передавала дела перед отпуском, слово за слово, короче, теперь он думает, что здесь я для того, чтобы избавиться от его ребёнка, — покаялась я.

— Ничего себе, — призадумалась Альбина Борисовна и неожиданно улыбнулась: — Знаешь, а он мне нравится. Тебя любит, к детям готов, — пояснила она, заметив мой удивлённый взгляд, — уже не терпится познакомиться.

— Только этого не хватало, — буркнула я.

— Ладно, не бери это в голову, — улыбнулась она. — Я пойду. Отдыхай, если что понадобится, заходи.

Когда Альбина Борисовна ушла, я переоделась, застелила кровать и разложила свои вещи в тумбочке. Потом села на подоконник и часа два просто рассматривала редких прохожих, спешащих по своим делам под холодным ноябрьским дождём.

На третий день пребывания в больнице уже хотелось выть от безделья. Все процедуры занимали максимум полтора-два часа в день. Остальное же время я бесцельно слонялась по коридорам. Читать надоело, а выспаться я уже успела на полгода вперёд. Иногда приходила Альбина Борисовна, и мы часами разговаривали, совсем как в детстве. Но, как правило, это случалось ближе к вечеру, потому что работа отнимала у неё достаточно много времени.