Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

Второе. Анна. Здесь зацепок нет никаких. Впрочем, возможно, они есть у Олега. И придется тогда с ним переговорить. Единственное, что я сама сумела извлечь из осмотра места происшествия, это то, что Анну, по всей видимости, убили не сразу, с налету. Она успела закричать. И кричала довольно долго. Но на теле не было никаких следов. А сразу отрезать голову у живого человека довольно трудно. Вывод: убили ее ударом по голове. И затем уже отрезали голову. Почему она кричала? Уж не из-за того ли, что встретилась лицом к лицу с неизвестным типом на той части территории, где, кроме нас, никого не должно было быть? Возможно, он ей сразу показался подозрительным и опасным, она кричала, бросилась наутек, но он ее догнал и… Но откуда тогда взялись крокодильи следы? Причем за считанные минуты, потому что я быстро нашла ее тело. И так же за считанные минуты ее успели убить и обезглавить. Это мог сделать только очень сильный мужчина. Или даже парочка очень сильных мужчин. Нужен был только один удар топором. Два, не больше. Иначе бы я их успела заметить. О боже, страшно представить, чтобы было, окажись я там на минуту раньше… Невысокие, но очень сильные мужики с окровавленным топором…

Итак, они убили Анну, затем Вову. За что? Это способ общения такой? «Чужеземцы, убирайтесь!»?

И почему нас до сих пор держат здесь? О чем думают спонсоры и организаторы шоу? Ждут, пока всех убьют, а их самих посадят?

Следующая загадка. Куда делись видеозаписи? Неужто Тараканов в сговоре с бандитами? Нет, об этом совсем не хочется думать… К тому же предателем может быть любой: второй оператор, штурман, ведущий, Маврикий. Даже пилот. Все они имели возможность утащить из сумки капитана важные улики. И как мы ни прячемся, умный человек все равно давно раскусил то, чем мы на самом деле занимаемся под кроной раскидистых деревьев и кустарников.

— Катя, будешь жареные бананы? — спросил меня Виктор. Их приготовил, конечно, не он — Аня, но сама она ни за что не стала бы приглашать меня к столу (только в моменты опасности у нее просыпались ко мне теплые чувства, в остальные периоды она ставила стену отчуждения), поэтому, понимая это, меня позвал Витя.

— Спасибо, я не голодна, — покачала я головой, хотя в животе в ответ на слова о еде предательски заурчало.

Витя, безусловно, это слышал, но уговаривать не стал, лишь покачал головой.

Несмотря на день голосования, о самом голосовании никто не думал. Ясно, что ведущий заставит выбрать записку с именем Вовы, а операторы подключат свой талант и снимут все так, как надо, чтобы зрители не дай Бог не подумали, что на проекте происходит что-то неладное. Только вот о чем они сами думают сейчас, создатели проекта? Рейтинг важнее чужих жизней? Почему люди так жестоки?

Как же я рада, что на остров попала я, а не Юлька. Подруга у меня храбрая, но в свои двадцать продолжающая верить в людей: в чистоту их помыслов и намерений, в доброту и порядочность. Надеюсь, в Москве она не встречается с жестокостью, грязью и корыстными интересами. То есть встречается, конечно, раз победитель в итоге получает денежный приз, но не настолько глубоко это ощущает. Пускай продолжает верить в чудеса. Я бы умерла в этой Москве, зная, что здесь, на острове, среди убийств и неизведанного науке зверья находится моя хрупкая и кроткая подруга. А как я на своем-то месте не умерла еще? Загадка. Сказать, что мне страшно, — это не сказать ничего.

Итак, среди соплеменников не ненавидит меня лишь Олег Владимирович. Да и то потому, что чувствует свою вину за несколько попыток убить меня же. Ну еще и Саныч, потому что нас объединяет общая тайна — топор, зарытый неизвестно кем. И перепрятанный Олегом. Витя? Не знаю. Он предложил мне поесть скорее из вежливости. Теперь он все больше общается с Анькой, нежели со мной. Сошлись в своей ненависти ко мне. И не только ко мне — они ненавидят также Марика и того же Олега. И правильно делают. Маврикия я никогда не прощу за досье. Но как отыграться, я пока не придумала. Да и дело это второстепенное. После Шутника и убийств. Иной раз, каюсь, когда становится совсем плохо, я мечтаю, чтобы прямо здесь и сейчас Шутник взорвал свое устройство. Или что у него там. Кстати, наверняка оно тоже закопано. Как иначе можно было эту вещь сюда провезти?

— Катя! На вот. — От мыслей о взрывном устройстве меня отвлек дед Саныч, подающий ракушку с кусочками пожаренных кокосов и бананов.

— Ой, спасибо.

— Держи. Кушай. Тебе надо набраться сил. Ты совсем бледная, несмотря на загар.

— Спасибо еще раз.

Я поела под неодобрительными взглядами Ани, Марика и Дениса и ушла в сторону джунглей. Если есть это устройство, то как-то место, где оно хранится, должно быть отмечено.

Я гуляла по джунглям, ища что-то выделяющееся, но потом подумала, что этот гад, возможно, хитер и вспомнила сразу, что мне говорил Кожухов, когда перепрятал топор. Прятать надо в обычных местах! Но как-то же он должен знать, что это «обычное место» — именно его, а не такое же, как и остальные обычные места.