Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

Утром я пробудила Маврикия, ткнув его локтем в бок.

— А-ау! Любимова, спятила?

— Вставай! Дело есть!

Мы вылезли из хижины. Денис с Анькой и Витей еще спали. Старика и Олега Владимировича в обозримом пространстве не было.

— Ты в курсе, что сегодня голосование? И что твой иммунитет давно аннулировался?

— Да, как и твой! — резко отпарировал он.

— Не время для словесной конфронтации! Я пытаюсь помочь!

— С каких это пор? — фыркнул он, однако глаза засверкали завуалированным показным гневом любопытством.

— У меня появились мысли, от кого было бы неплохо избавиться.

— Ага! Ты в своем репертуаре. И кто на этот раз не угодил госпоже? — Марик поставил худющие руки в не менее худющие бока, и выглядело это скорее комично, нежели угрожающе. Я едва не захихикала.

— Аня!

— Что так? Вы вроде подруги?

— Это только так кажется. Она меня достала. Но ты вчера спутал все карты, сломав эту проклятую удочку. Теперь все будут голосовать против тебя. Ты этому сильно рад, да?

— Конечно, нет! Что за глупости! Ты же знаешь, как я хочу проклятый «Пежо»!

— Ну вот. Услуга за услугу. Я скажу тебе, что делать, чтобы остаться, а ты проголосуешь против Аньки. Идет?

— По рукам! — вдохновился новый компаньон и приготовил пятерню.

— Обойдемся без панибратства. Вперед и с песней.

— А что делать-то надо?

— Как что? Ты вчера на чем прокололся? — принялась я строить из себя мудрую воспитательницу, дающую несмышленому, хулиганистому мальчугану советы, как завести себе в детском саду друзей. — Вместо того чтобы наловить рыбы и продемонстрировать этим, какой ты полезный, ты сломал удочку и показал, какой ты никчемный.

— Я попрошу без оскорблений!

— Я же просто советую! Мы же договорились!

— Ну! — в нетерпении рявкнуло дитятко.

— Ну вот. А теперь логичнее всего что сделать, чтобы оправдаться?

— Не тяни, Катька!

— Блин, какой ты бестолковый! Взять вторую удочку и наловить, наконец, рыбы!

— Как? А можно взять без разрешения Вити? Он не убьет меня?

Из джунглей послышались голоса и шелест веток.

— Марик, быстрее! Да, можно! Потому что если ты попросишь, никто тебе не даст! А так люди вернутся, а тут — бац! — готовый завтрак лежит! Тебя все и простят сразу!

— Катька, ты гений! Целую!

— Не сейчас! — отстранилась я и пнула Марика в сторону куста, за которым мужчины обычно хранили свои удочки.

Маврикий ушел за куст бодрым и веселым, а вернулся вконец добитым.

— Катя, посмотри! Вторая тоже сломана!

В тот момент, когда он вышел из кустов и направился ко мне, из джунглей показались Олег и Сан Саныч, которые несли кокосы и связку незрелых бананов.

— Что ты сделал? — закричал дотоле всегда уравновешенный дед. — Витя, проснись! Погляди, что он сделал!

— Я? — залепетал Марик. — Я? Почему я? Я ничего не делал! — Чем дальше он говорил, тем отчетливее он понимал, что ему никто никогда не поверит, ввиду чего голос постепенно затухал. — Ничего не сделал… Ничего… — пока не смолк совсем.

Тем временем пробужденный Виктор, напоминая медведя, принудительно вытащенного из берлоги посреди зимы, показался перед нами во всей красе: злой, небритый и лохматый. Едва только узрев в руках Марика две половинки некогда целой удочки, он заревел опять же как медведь:

— Умоляю, скажите мне, что это первая!

— Нет, Витя, первую мы переложили, — опроверг последнюю надежду старик. — А эту он вынес из кустов.

Что тут началось… Если Виктор психанул из-за удочки Саныча, зная по себе, насколько долго и тяжело они делаются, стоит ли описывать, в какую дикую ярость он пришел, узрев и свою сломанной? И все тем же человеком?

Короче, держали мы его пятеро. По этому случаю и Анька со Скелетом проснулись. А Марик стоял послушно перед всеми и не мог и слова вымолвить. Похоже, у него был шок. А Витя все порывался надрать ему задницу и махал кулаками, пока мы его удерживали.

— Засранец! Засранец! Тебе не жить! Только попадись мне! — и так далее.

— Витя, перестань! — вслед за всеми кричала я, пытаясь его утихомирить. — Он же как лучше хотел! Поверь, он хотел наловить рыбы, чтобы накормить нас завтраком!

— И ты его еще выгораживаешь! — ответил мне Виктор. — Ты хоть понимаешь, что никакой рыбы мы больше не увидим! Это были лучшие тростниковые палки, которые подходили под удочки! Остальные кривые! Что, опять переться на ту гору, да? Давно с горы не летала, да?

— Витя, не кричи на меня. Я просто пытаюсь его оправдать.

— Не стоит он этого! Ладно, пустите меня! Я успокоился. — Мы выпустили. — Катя, он оставил нас без пищи, — обращался он теперь лишь ко мне, и, хотя тон действительно немного утих, лицо переполняла такая же ярость. — Так что не надо его выгораживать больше, иначе мы поругаемся. Хорошо?

— Хорошо, — покаянно кивнула я.

На пару секунд на пляже воцарилось молчание, разбавляемое только шумом волн и пением диких птичек из ближних зарослей.

— Блин, ну говорят, не бери, значит, не бери! — резко вдруг опять завопил Виктор и сделал попытку снова броситься на Марика, но мы и в этот раз удержали.

— Витя, дыши глужбе! — посоветовал дед.

— Дышу.