Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Уже ничего. — Грустно опустив голову, я тихо произнесла: — Спасибо тебе за все, Сереж. Прости, если что не так. — Да, все его упреки были по существу. Я сама во всем виновата.

— Катя, я не понял, что это было сейчас? Ты что, со мной прощаешься?

— Ну да, у тебя же сейчас вылет.

— Тьфу, ты, Любимова! Пошути еще так со мной! Одна там кренделя выделывает! Тут вторая! Дуры вы две!

В крайне удрученном состоянии Тараканов выбежал из кустов. Дуры мы две? Интересно… Что это на него нашло?

Когда съемочная группа вместе с Маврикием улетела, нас осталось шестеро. Страшно было предположить, что кто-то из оставшихся как-то связан с тремя убийствами.

После обеда Олег повел меня снова к своему подслушивающему аппарату. Несколько часов кряду мы провели, корпя над аудиозаписями, выискивая что-то, что могло навести нас на след.

Мужчина, убивший Анну… Следы крокодила кругом… Вова, найденный в шкуре крокодила… Бред. И абориген… При чем здесь абориген?

— Слушайте, Олег Владимирович, а могло так быть, что этот абориген убил Анну, оставил там следы крокодила, затем убил Вову, а потом кто-то из других аборигенов кончил его самого, а? Как вам?

— Никак. Почему тогда Вова был в шкуре крокодила?

— Ну, допустим, он хотел таким образом отомстить за Анну?

— На кой черт ему это надо?

— Не скажите. Я тут нарвалась на одну запись интересную. Вот.

«Кукла, тебя сюда не загорать приставили, поняла? — грозный голос Вована. Он явно сердился в тот момент и тихо говорил лишь с целью не быть услышанным другими. — Иди и делай то, что должна».

«Прекрати выеживаться! — ответная грубость Анны. — Ты мне не начальник! За собой следи».

Все и все, что удалось зацепить «жучку». Но и этого немало.

— Вы видите, что они были знакомы?

— М-да. Это очевидно. Ну и излагай теперь свои мысли. Для чего каждый из них был приставлен сюда?

Я посмотрела на дату записи. Посидела, повспоминала. К счастью, Бог меня склерозом не наделил пока, и я выдала:

— Как раз в этот день, но чуть позже, я встретила ее на конопляном поле. Она рассматривала растения, вроде даже нюхала, или покусывала… Сейчас я могу присочинить что-то…

— А ты не сочиняй! Боец должен всегда отвечать за свои слова. Говорить только то, в чем уверен.

— Да, но я не боец, а простая баба! И поэтому могу приврать. Короче, что-то она там мастерила с этими растениями. Вывод я могу сделать следующий: она сюда попала как специалист по конопле.

Я думала, что Олег меня высмеет, но он внимательно слушал. Так как я замолчала, велел:

— Продолжай.

— Она должна была установить, насколько пригодно это к продаже. Как-то так. Она у них что-то вроде маркетолога, — хихикнула я, отлично помня о том, что Кожухов не любит шуток. Просто мне лишний раз хотелось убедить его, или же саму себя в том, что мы разные.

— Годится, — обдумав услышанное, кивнул собеседник. — Ты не прибедняйся. Когда ты ставишь себя наравне с «просто бабами», это звучит кощунственно. Не зарывай свой талант.

— Какой талант?! Что вы мне все голову морочите моими липовыми способностями?

— Катя, успокойся! Волнение — помеха в любом деле.

— Плевать мне на дела! На что вы мне все время намекаете, а? Это лесть, чтобы я продолжала работать на вас, или как?

— Ты работаешь не на меня, а на себя, это во-первых. И способности у тебя не липовые, это во-вторых. Как ты не можешь понять одну простую вещь? Ты не экономист, Катя. Ты — сыщик!

Москва, день 20-й

— Ой, Рашик! Ну, подумаешь, футбол! Дело-то нехитрое!

— Щто? Пэрсик, ты в свой уме, а? Блондынка, ты савсэм облодынилась, да? Не слышишь, что я тебе говорить? Я не уметь играть в футбол! Как я учить тебя?

— Грузия должна уметь играть в футбол! — вставила я на мой взгляд оправданный упрек, хотя точно и не знала, в какой стране родился дорогой друг.

— Слющай, Грузия умеет, а вот Рашик нет!

— Ну ладно, это не так страшно.

— Да ты щто? Ты первый мест щас, а будещь последний, понял-нэт?

— Рахат, скажу тебе по секрету, — я придвинулась ближе и почти перестала дышать. — Скорее всего, играть нам и не придется, понял-нет?

— Нэт, не понал! Какь не придется, а?

— Не ори! Возможно, это будет последний день нашей миссии.

— Да щто ты говоришь, а? Может, мне и тренировать тебя прекратить, да? Мне, между прочим, да это деньги платят, вах!

— Нет, тренироваться мы будем. Ну, то есть якобы! Завтра у нас съемки, а вот послезавтра наш день тренировок. Только вместо стадиона мы можем пойти в другое место, вот и все.

— Другой — это какой, а?

— Ой, ну какие вы мужчины глупые! Другое место — это, скажем, кафе, театр, кино…

— Ух ты, блондынка, ты никак на свиданье меня зовешь! — заулыбался Лукумидзе.

— Нет, это не я тебя зову, это ты меня зовешь, понял-нет? — хихикнула я.

Москва, день 21-й