Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Зимой, в двенадцатом месяце, племянник вана Чирём был отправлен ко двору танского императора, чтобы передать слова благодарности вана за сделанные прежде императором подарки: за пару белых попугаев — самку и самца /282/ за вышитое одеяние из пурпурного шелка, за золотые и серебряные украшения, парчу с узорами счастья, узорный шелк пяти цветов — всего более трехсот кусков. В благодарственном письме императору ван писал: «Осмелюсь думать, что с тех пор, как ваше величество, взяв бразды правления, открыли эру царствования, воцарились всевышняя мудрость и священная сила, счастье и удача уподобились тысячелетней эре, благополучие и радость коснулись десяти тысяч вещей (всего сущего), благодеяния [императора] распространяются повсюду, куда только достигают ветер и тучи, а милосердие [императора] согревает всюду, где только светят Солнце и Луна. Земли вашего слуги (т. е. Силла) поистине граничат с Пэн[лаем] и Фан[ху]

[771], ибо далеко простирается милосердие Неба, и [наша] страна, несущая службу цветущему Ся (т. е. Китаю), пользуется бесконечными милостями. При чтении драгоценной грамоты (т. е. письма императора, присланного в ящике из красной яшмы) ваш слуга, коленопреклоненно открывая яшмовый ящик, точно впитывал живительную влагу девяти небес и опоясывался разноцветными жар-птицами[772]

. Когда стал рассматривать райских птиц (попугаев, присланных императором), то они оказались чудесной парой, которая или зовется Радостью Чананя, или передается как милость священного государя. Радужные цвета шелков и парчи, золото и серебро драгоценных сосудов ослепляют тех, кто их видит, поражают тех, кто слышит о них. Если искать корни заслуг в деле почтительного служения [империи], то они принадлежат [нашим] предкам, а оказываемая [нам] теперь необычная милость [императора] достигнет до нескончаемого числа будущих поколений. В то время как [наши] заслуги ничтожны как пылинка, велики милости [императора], подобные высочайшим горам, поэтому при мысли о выпавшей на его долю счастливой судьбе [ваш слуга] не знает, чем и отплатить государю».

Император повелел во внутренних покоях [дворца] устроить угощение для Чирёма /283/ и одарить его связкой белого шелка.

В тридцать третьем году (734 г.)

Весной, в первом месяце, [ван] своим указом повелел, чтобы все чиновники лично являлись на аудиенцию через Северные ворота. Находившийся (в качестве заложника) при Танском дворе «внештатный военачальник императорской гвардии левого крыла» (цзолинцзюнь вэйюаньвэй чжанцзюнь)

Ким Чхунсин обратился со следующим письмом на высочайшее имя [императора]: «Ваш слуга осмеливается просить о том, чтобы [ваше величество] приказало ему принять верительную грамоту и направиться на родину (в Силла) с войсками, чтобы усмирить людей Мохэ (т. е. государство Бохай). И после принятия мудрых повелений [императора] ваш слуга клянется, что, если потребуют обстоятельства, он не пожалеет жизни [для их претворения]. В свое время из-за смерти Ким Хёбана, прибывшего для замены, ваш слуга снова был оставлен при дворе (в качестве заложника), а ван страны вашего слуги, учитывая слишком длительное его пребывание при небесном дворе, снарядил послом [своего] родного племянника Чирёма, чтобы он мог заменить вашего слугу. Теперь, когда он (Чирём) уже, наконец, приехал, было бы хорошо, чтобы ваш слуга вернулся [на родину]. И каждый раз, когда думаю об изложенной выше своей просьбе, ни днем, ни ночью не могу забыть и о том, что ваше величество пожаловали вану нашей страны Хынгвану [титул] «командующего войсками по успокоению моря» (линьхайцзюнь даши) и вручили бунчук на усмирение коварных врагов (т. е. государства Бохай). И там, где простирается власть императора, даже далекое кажется близким. Когда имеется повеление государя, как посмеют ослушаться его слуги? /284/