Сами мы не местные

Я хотела было спросить, почему небо, а не воздух, но вспомнила, что в муданжском это почти одно и то же слово. То ли я не расслышала, то ли разницы нет. У меня есть более насущный вопрос.

— А как это с цветами соотносится? Вода синяя, а дальше?

— Вода синяя или зелёная, это зависит от того, с чем она сочетается. Небо синее, белое или жёлтое. Поэтому если у тебя небо и вода, то их надо красить по-разному. Земля зелёная или коричневая. Огонь жёлтый или оранжевый.

— А красный?

— А это люди.

— Они тоже стихия?

— Да нет, какая из людей стихия, они же везде… Просто люди. Красным можно что угодно красить, получится просто смысловое выделение, дескать, тебе вот это важно. Только учти, что красные нитки, которые у нас делают, быстро выцветают, их надо подновлять, так что лучше не усердствовать.

Хм! А кто сказал, что я должна вышивать муданжскими нитками? На Земле-то уж научились делать стойкие красители. Ладно, пока надо освоиться с техникой, а там уже буду переделывать под себя. Я зарисовываю себе этот и ещё несколько согласованных с Азаматом простых узоров, после чего мы откладываем книжки и переходим к занятию, более соответствующему нашему положению. А потом мне всю ночь снится верховая езда по пересечённой местности.

На следующий день Азамат, как и обещал, отводит меня в магазин. Это первый муданжский магазин, в котором я была, и мне, конечно, интересно.

Мы звоним в домофон у калитки небольшого опрятного домика, и нам открывают без спросу. Витриной этому заведению служат два больших верандных окна и резная вывеска над дверью «Козьи, овечьи, оленьи».

— Козьи что? — немедленно спрашиваю я.

— Шкуры. Ребята, которые работают по коже и шерсти, обычно ленятся уточнять.

Мы заходим по крутому крыльцу внутрь. На веранде очень светло, и не только из-за больших окон. В потолке светятся десятка полтора маленьких экономных лампочек, так что теней нет вообще, и все мотки шерсти сияют чистым цветом. А их тут есть… Собственно, половина веранды заставлена стеклянными этажерками, на которых разложены стандартные мотки. Пастельных цветов очень мало, всё сочное, чистое и яркое. Правая половина веранды увешена изделиями из кожи — обувью, куртками, какими-то ковриками с резными орнаментами, всевозможными чехлами, поясами, хайратниками…

В тот же момент, как мы вошли, навстречу нам из глубины дома вышел хозяин. Он не очень высокий, зато в плечах пошире Азамата, с огромными ручищами — закатанные рукава вот-вот лопнут.

— Чего желаете? — осведомляется он с крокодильей улыбочкой.

— Ниток для гобелена, — отвечает за меня Азамат, потому что я несколько замешкалась при виде этого Кинг-Конга.

— Эт' легко, — он делает широкий жест правой лапищей, едва не снеся пару этажерок. — Вот тут у нас гобеленные живут. Смотрите-берите, чистый цвет, запаха нет, весь дом одет.

Мне становится немного смешно. На Муданге вообще часто появляется ощущение, что участвуешь в юмористической инсценировке народной сказки.

Нитки у него и правда очень красивые. Мягкая овечья шерсть поблёскивает в ярком свете, от пестроты кружится голова. Я, конечно, набираю вагон этого дела, а потом до кучи ещё прихватываю пару поясов и сапоги. Ещё в отдельной витринке у него насыпано немножко цветного бисера, но очень уж дорого. У меня, конечно, найдётся и на него, а у Азамата и подавно, но что ж такие бешеные деньги платить, если можно попросить маму прислать мои залежи, которые у меня ещё в школьные годы скопились?

Азамат как-то тоскливо косится на куртки, но ничего не берёт.

— О чём задумался? — спрашиваю его, пока счастливый торговец упаковывает мне товар. — Куртку хочешь?

— Да хотеть-то хочу… — протягивает он, подходя поближе к предмету вожделений. Я никак не могу понять, что его смущает. Обошёл два раза, пощупал подкладку, подёргал швы. По-моему, даже если эта штука не очень хорошо сделана, тут за одну красоту заплатить не жалко. Тёмно-коричневая кожа с выдавленными растительными узорами, да и покрой такой изящный… Видимо, Азамат приходит к тому же выводу, потому что внезапно с видом отчаянной решимости подзывает меня.

— Лиза, слушай, можно тебя попросить об одолжении?

Я только глаза таращу.

— Ты меня можешь просто попросить, без одолжения.

Он вздыхает и снимает куртку с крюка, чтобы показать мне поближе.

— Понимаешь, у нас ведь не принято покупать одежду, сделанную вручную. Но мастеров по коже не так много, а спрос на изделия очень большой. Поэтому кожаную одежду всё-таки продают, но как бы недоделанную. Вот тут, видишь? По рукавам и спереди такие сеточки вставлены? Это чтобы вышить узор, не протыкая кожи. Так вот… Ужасно неловко о таком просить, но тебе ведь неоткуда узнать об этих тонкостях…

И стоит, с ноги на ногу переминается. Я фыркаю.

— Ну конечно я тебе вышью! Тут делов-то на два вечера. И вообще, не стесняйся, а то я могу ещё десять лет не узнать, что тебе чего-то такого хочется.