Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть?

Я по-прежнему не представлял, как это сделали, и не мог пока доказать, что в вентиляционную шахту действительно что-то спустили, но обрел полную уверенность, что Салли убили. А значит, и Дороти – и в ее случае я знал как, хотя тоже не мог доказать.

– Марсианин ей только раз звонил? – спросил я у Фрэнка.

– Маккейн не спрашивал. Он вообще не вникал в подробности.

Я не мог винить Маккейна, поскольку и сам не интересовался.

После обеда Бассет сказал, что ему пора уходить.

– То, что и Дороти тоже погибла, делает ситуацию подозрительной, но я опять-таки не вижу, чем бы мог вам помочь. Гонорар, конечно, отрабатывать надо – или вы бы и без него работали?

Я признался, что, вероятно, работал бы – только не полный день, этого мы не могли себе позволить.

– Ну, сообщите, если накопаете что-нибудь. Может и получится открыть дело об убийстве, а до тех пор у меня руки связаны.

Мы уговорили Фрэнка выпить еще, на дорожку.

– Ты бы позвонил Монике, Эд, если хочешь с ней увидеться вечером, – сказал дядя Эм и открыл записную книжку на странице с ее телефоном и адресом.

Я зашел в телефонную будку и назвал ее номер.

– Моника Райт слушает, – отозвалась она. Мне нравится, когда люди отвечают так, а не просто «алло».

– Это Эд Хантер. Сегодня вечером вы заняты?

– В общем, нет, но…

– Просто я хотел бы снова подиктовать вам, а напечатать можно и завтра, чтобы не сидеть допоздна. Заодно поговорим о вашем первом дне в страховой компании, хорошо?

– Да. Я хотела помыть голову и перманент сделать, но это подождет.

– Вот и отлично. Вы к нам в офис приедете или я к вам?

Моника немного помедлила и сказала, чтобы я приезжал к ней домой. Я обещал быть не позднее, чем через час.

Напитки нам уже принесли. Фрэнк, заказавший чистый виски, быстро выпил его и ушел.

– Ну что, договорился? – спросил дядя.

Я кивнул:

– Хочешь со мной?

– Нам обоим там делать нечего. Почитаю твой отчет в напечатанном виде, а пока займусь еще чем-нибудь. Может, и в офис заеду.

– Зачем?

– Мне там лучше думается. И потом, нас весь день не было – вдруг в почте что-нибудь есть? Ты собираешься проверять крышу?

– Да. И на квартиру Салли еще раз взгляну, хотя ее вещи уже забрали. Не спрашивай, для чего: сам не знаю. – Я действительно не знал – ведь не ждал же я, что мне явится привидение Салли Доуэр. – Хочу провести там всю ночь.

Дядя посмотрел на меня:

– Ладно, парень. Понятно, что в твоем состоянии ничегонеделание хуже всего, но, может, мы встретимся позднее и клюкнем?

– Не хочется.

– Давай я тоже подъеду к Салли?

Я покачал головой.

– Хорошо, займусь бумажками. Предложишь что-нибудь получше?

Я немного помолчал.

– Узнай, когда состоятся похороны Дороти. Я не хочу там присутствовать, но можно, по крайней мере, послать цветы. Она была милой девушкой. Как подумаю, что позволил ее убить…

– Перестань, Эд! Цветы я пошлю, и нужно будет отблагодарить Ауслендеров за все, что они сделали для тебя. Вот только как? Есть идеи?

Я потряс головой: мозг все еще отказывался работать.

– Я заметил, что каноэ у них сильно обшарпанное – может, новое им купить?

– По мне, так они «Королевы Елизаветы» заслуживают, не менее.

– Вряд ли она пройдет через шлюзы на реке Святого Лаврентия – ограничимся каноэ. Выпьешь еще?

– Нет, спасибо.

– Ладно, парень. – Дядя Эм встал. – Выберу цветы, а потом заскочу в офис. Если к тому времени ничего не придумаю, лягу спать. Прошлой ночью не пришлось: только собрался на боковую, а тут звонит телефон. Вздремнул немного с пяти до семи, пока сидел у твоей кровати.

Я и забыл, что он провел бессонную ночь.

– Значит, утром увидимся. Мне в любом случае надо будет заехать домой побриться-почиститься.

В половине восьмого мы попрощались у «Блэкстона». Я не спеша дошел до Стейт-стрит и сел в трамвай: на такси даже с большим гонораром каждый день не накатаешься.

Жилище Моники, хотя и находилось на другом конце города, так походило на квартиру Салли, что мне показалось, будто я вернулся в вечер прошлого четверга. Те же две смежные комнаты, та же кухонька – только Моника не такая, как Салли. Психика у нее здоровая, и марсиане-убийцы ей не мерещатся.

– Присаживайтесь, мистер Хантер, я только блокнот возьму, – произнесла она. – Или рассказать вам сначала про страховую компанию?

– Удалось выяснить что-нибудь интересное?

– К сожалению, нет, да вряд ли и узнаю – то, что касалось бы вашего дела.

– Тогда подиктуем?

– Да, мистер Хантер. Вы устраивайтесь в кресле, а я сяду за стол.

– Мы ведь договорились, что вы будете называть меня Эдом – забыли?

Моника улыбнулась. Кресло, хоть и не такого цвета, как у Салли, стояло на том же месте.

Моника уже приготовила карандаш и блокнот, а я все молчал, размышляя, с чего начать. Не желал рассказывать о том, что случилось ночью. Не потому, что относился как-то особо к Монике Райт – я к ней ничего не испытывал, – просто не хотел переживать все это заново. Дяде Эму я уже сообщил, Бассету – в общих чертах тоже – неужели заново все повторять?

– А у вас, Моника, не возникает предчувствий? – спросил я.

– Предчувствий?

– Например, что сегодня ночью с вами что-нибудь случится?