Самосожжение, Книга 1, Лист 2

Я – раб, незнающий и жалкий,Я – тела бледного комок.Удар приму от злобной палки,Дрожа от головы до ног.Пусть будут яростны удары,Пусть тело бьется, как змея.Достоин мук, достоин кары,Достоин слез и крови я.Одно лишь слово понимаю,Одну молитву лишь творю:«Сгореть», но сердцем не сгораю,А только медленно горю.

1913.

«Вижу желтые искры и плачу…»

Вижу желтые искры и плачу,Далеко, далеко до конца,И не скоро еще обозначуДушу светлым сияньем венца.Будут искры и море немое

Золотого, святого дождя,А в груди это сердце пустоеЗатихает. Безмолвствую я.И зову. И прошу окончанья.Путь, как нить телеграфная, строг,И лежу, затаивши рыданье,У Твоих осязаемых ног.

1914.

«По дорожке иду и хватаюсь…»

По дорожке иду и хватаюсьЗа деревья, за ветки, за кусты.Я многого не понимаю,Не люблю долгой версты.А идти надо. В движенииВетер сильней и острей.Иногда у меня головокружение,Иногда – виденье морей.Но все это, право, не к делу,Кто душу мою разменял?

Мне оставил черную, а белую,Завернувши в фартук, – взял…

1914.

«Жгучий стыд до боли, до униженья…»

Жгучий стыд до боли, до униженья,Крик сдавленный, удар и боль!Мысли, плачи без звука, без движенияЯ ненавижу свою роль.Ужасная, убивающая середина!Не очень хороший и не очень плохой,С сантиментальной душой арлекинаИ с игрушечной сохой.Ах, куда мне, куда склониться,И кому, кому мне сказать,Что все лица, все лица, все лицаОтразили ужасную печать!Жгучий стыд до боли, до униженья,И обжигающий крик кнута.Мои мысли, мои крики без движения

И головокружительна моя мечта.

1913.

«Мое сердце еще недостаточно каменно…»

Мое сердце еще недостаточно каменно,Но я окаменения хотел,Чтобы кровь не горела пламенно,Чтобы я за других не болел.И когда вдруг внезапно расчувствуюсьИ помочь безкровным хочу,Я в сердце не каменном чувствуюДрожание, приближение к лучу.И молитвой тогда неумелоюОбращаюсь к Тебе, мой Бог!Я тоскою безмозглой, безтелоюОт добрости Твоей далек…А потом, склонившись к железномуИли каменному столбу,Я целую немного грязную,Порыжевшую трубу.

1914.

«Я убил залетевшего в щели…»

Я убил залетевшего в щели,Залетевшего в щели жука,И потом на измятой постелиЯ без жизни, без мысли, без целиБольно сдавливал жилы виска.Он был вредный, жестокий, опасный,Но он жил, он шумел, он жужжал.Ах, зачем я комок желтокрасныйС отвращеньем, со злобой напрасной,Завернувши в бумагу, держал?А потом, позабыв свои бредни,С постной миною нищему грошПротяну, возвращаясь с обедни,Как наглец, как обманщик последний!..Боже правый! Простишь ли? Поймешь?

1912.

«Целовать нарисованные ноги…»