Самосожжение, Книга 1, Лист 2

Целовать нарисованные ногиИ думать и не думать в этот миг,И берег видеть пологий,И прятать в полотно свой лик.Может быть это лучше, чем плакать,Чем кричать хрипло: караул!Запретит ли Он железом звякатьИ ненавидеть людской аул?Я не знаю. Сонно. Пусто.Где-то вдали гудит паровоз.И размякли все мысли и чувства,И зазвенели стекляшки слез.

1913.

«Я хотел бы, взяв руку и положив…»

Я хотел бы, взяв руку и положивЕе себе на грудь, заплакатьМой Господи! Я еле жив,

Я, как снег растаявший, как слякотьЯ изолгавшийся, уставший крот,Ненавидящий блеск алмазный!Ты видишь, как змеится мой рот,Какой я грязный?И сердце… но есть-ли оно?И голое. Боже! Поймешь-ли?Почему, я, как темное дно,Почему я такой нехороший?Я пробовал, молился, жегСвою душу, свою кровь, тело,Но дух мой любить не могИ плоть моя не горела.Теперь – равнина путь.Все прямо, без извилистых точек.О, Господи, подыши мне на грудьИ пошли на меня ветерочек.

«Я оградил себя от буден…»

Я оградил себя от буден,И поднял душу в синеву.Пусть сон застывших непробуден,Я пламя встречу наяву.И душу хмурую, как вечер,Зажгу сжигающим лучом,И электрические свечиВ ней вспыхнут яростный мечом.Забыть бы прошлое, узнать-быКак будет звонок новый шаг,Как обрученные в день свадьбыВолнуюсь, жду заветный знак.И феерические песниИ гимны слышу наяву…Моя душа! Сквозь Огнь воскресниИ воплотися в синеву.

«Себя ударить мне жалко…»

Себя ударить мне жалко,Я такой нежный и голубой,Да и не послушается палка,Обструганная тобой.Но вот подойдешь ты дорогой,Которой я навстречу шел.И вспомню я карающего Бога,И вспомню вершины зол.Теперь твой удар ужасен,И не сладок и не могуч.Ты видишь – мой взгляд стал ясен.Еще камней навьючь!Быть может станет легче,А может быть и тяжелей.Я предчувствую свой поздний вечер.Ударь! Приласкай! Согрей!

1914.

«Ах, не надо звонких и колючих…»

Ах, не надо звонких и колючихИ беспощадно ужасных слов.Пусть на небе вытанцовывают тучи,Постукивая, гвоздиками каблуков.Мне некуда устремиться и заплакать,Хочется быть малюсеньким совсем;Вымазаться чернилами, лаком,И не решать жизненных теорем.Ах, не надо жестокостей и уколов –Я изнервничался, дайте мне покой.Вокруг, будто осенью, все голо,И нельзя побеседовать с сочувствующей душой.Довольно наркотических откровений,Довольно играть с огнем!Где-нибудь в сыром подвале стать на колени,И без дум, без слез, без мученийКончить со вчерашним днем!

1914.