Самоучитель по философии и психологии

Для большей ясности следует представить себе то различие «заключений», которое мы будем иметь, если, с одной стороны, опишем человека, как набор систем и их свойств (анатомической, гистологической, физиологической, функциональной, биохимической и т. д.), а с другой стороны - его же, но целиком (без этого разделения), в интеграле фактического действия. Очевидно, что последнее - это верх желаемого, однако также очевидно и другое: если мы подходим к решению данной задачи, основываясь на содержательной методологии, то можем получить только эту нефункциональную, некорректную, лишенную всякого права на достоверность «сумму», о которой шла речь в первом случае.

Как обойтись с психологическим опытом корректно, как отличить в нем психологическое от опыта и опыт от психологического? Ответ на этот вопрос может дать только несодержательная методология, а потому она, может быть, то единственное, что действительно заслуживает нашего внимания (но не мешайте бессмыслицу фраз с методологией, интересна лишь та методология, которая плоть от плоти - психологический опыт). Кратчайший путь можно расчертить лишь по карте, любое отклонение от заданного пути мы увидим, сверясь с траекторией, нанесенной на карту. Методология - карта, правила работы с нею - также методология. Что-что, а методология дает определенность, именно она и ставит задачи, именно она озадачивает так, как следует.

ПРИНЦИПЫ

Язык, способный обеспечить несодержательную методологию, в корне отличается от нашего обыденного языка. Задача последнего - именовать вещи (события, факты, явления); это именование имеет прагматическую цель - за каждым именем вещи кроется инструкция по ее использованию. Эта инструкция, по сути, вменяет мне алгоритм действий - то, как я должен использовать вещь, названную таким-то образом: если это «стул», то я должен на нем сидеть, если это «стол», то я должен сидеть за ним. Таким образом, обыденный язык дает мне срезы овеществленной действительности, преломляет явленное в соответствии с моими потребностями. Мы имеем здесь многоуровневое искажение, продолжать эту игру, претендуя на познание, бессмысленно.

Нам, если мы занимаемся методологией, следует руководствоваться прагматизмом познания, а не прагматизмом потребностей, последние много уже и склонны к еще большему сужению. Слова языка несодержательной методологии должны быть несодержательны, иначе говоря, они не должны предписывать мне алгоритм использования вещи, они должны расчерчивать передо мной структуру того, с чем я имею дело. В обыденной жизни я имею дело со словами обыденного языка; осуществляя познание в системе методологической практики, я имею дело с действительностью, чуждой моим потребностям, значительно их превосходящей. Слова, которые я использую в последнем случае, должны позволить мне избежать содержательности, а потому главный критерий, отличающий язык методологический от языка обыденного, состоит в способности одних и тех же слов структурировать действительность вне зависимости от специфики содержания.

С чем бы мы ни имели дела, мы имеем дело с «процессом», и таково одно из слов методологического языка. Каждый из этих процессов обладает своей индивидуальностью, которая есть его сущность и которую можно было бы именовать «центром». Эти «центры» входят в «отношение» друг с другом, поскольку имманируются они лишь в процессе взаимодействия, при этом возникает нечто, что и воспринимается, это нечто - «третье». Вместе с тем каждый «процесс» обладает «целостностью», т. е. его нельзя сепарировать от других «процессов», не допустив при этом искажения сепарированного; а потому «целостность» - это залог «системности» (открытосистемности). Каждый «процесс» обладает «возможностью» своего «овеществления», при этом он или «предуготован» к этому, или «инициирует» на это иной «процесс». Точка «инициации» «предуготованности» является «критической точкой», прохождение которой свидетельствует о невозможности движения вспять, теперь только «развитие», которое есть пассаж «центра» «несодержательного» «процесса» в теле «содержательности». Здесь в дело вступают «содержательные ограничения», которые свидетельствуют об ограничениях, которые накладывает «содержание» на «овеществленную» «несодержательность»…

Эти слова - «процесс», «центр», «отношение», «третье», «возможность», «целостность», «система», «овеществление», «предуготованность», «инициация», «содержательные ограничения», «критические точки» и т. д. - суть принципы, которые инвариантны любому содержанию. Какую бы систему мы ни взяли к своему рассмотрению, мы можем развернуть ее в этих терминах. Возникнет структура, после чего содержание рассматриваемой нами системы само ляжет в отведенные ему ячейки этой структуры. Иными словами, речь идет об инструменте, который позволяет структурировать знания об изучаемой системе, инструмент, позволяющий и организовывать, и использовать, и получать новое знание.