Самсон и Надежда

Мимо прозвенел трамвай-семерка, огибая крытый Бессарабский рынок, и какая-то женщина уставилась на Самсона из его окошка так, словно старого знакомого увидела. Свернул трамвай на Круглую Гору.

Печать с дверей в швейную мастерскую Бальцера никто не срывал. Может, сюда и не подходил никто в последние два дня. Кто его знает? Открыл Самсон двери, зашел внутрь. Мертвая тишина мастерской напомнила о трагическом конце портного и Семена. Захотелось помянуть их минуткой скорбной мысли.

Заглянул Самсон во все коробки и ящики мастерской, перелопатил два десятка больших отрезов тканей. Потом снял простыню с ножной швейной машинки и увидел под ее иглой три кусочка уже знакомой ему йоркширской черно-коричневой шерсти, по которым мелом циферки, линии и стрелки означены были. Эти выкройки словно сродни были тем, от возврата которых Бальцер так резко отказался. Свернул их Самсон трубочкой и в карман кожанки сунул. Из бокового ящичка швейного столика вытащил Самсон пачку исписанных карандашом бумажек и два блокнота. Прошел в жилую часть помещения. Там оказалась комнатка с железной кроватью, кухонька с дорогой двухъярусной керосинкой, туалет с умывальником и тазом. В комнатке под кроватью обнаружились два фанерных чемодана. Один на замочке, а второй ремнем перетягивающим закрыт. В том, что на замочке был, обнаружил Самсон не только немало «керенок», «думок» и карбованцев, но и немецкие марки. А также маленький дамский пистолет и кинжал с гравировкой «Got mit uns» вдоль лезвия. Во втором чемодане кроме личной одежды, слишком простоватой, как для портного, ничего другого Самсон не нашел. Вспомнил он тут, что карманы убитого портного не проверил. Странно было, как он еще успел карманы шинели Семена прощупать и бумаги вытащить? Это ж в полной темноте и в оглушенном от выстрела состоянии ума!

Все, что заинтересовало Самсона, сложил он в один чемоданчик и, запечатав за собой двери, ушел.

Уже в участке вытащил из саквояжа-баула выкройки, приложил к ним вновь найденные кусочки. Присмотрелся к рисункам мелом и понял, что нашел у Бальцера выкройки карманов пиджака. Представить себе эти карманы по выкройкам он не мог, но сомнений в своей правоте у него не возникло.

Вспомнились вдруг слова портного Сивоконя, который эти выкройки просмотрел. Что он там по поводу размера сказал? Что это для «пухлого недоросля» шилось?

Напряг Самсон свою память. Лицо Бальцера вспомнил, когда тот с керосиновой лампой в руке двери ему открыл. И потом, не без труда, вспомнил он тот момент, когда после выстрела Бальцер падать на него начал и как за его спиной фигура стрелявшего возникла. Высокая, крепкая, истуканистая. Ведь как легко он вывернулся, когда Семен его схватить попробовал. Вывернулся, выстрелил в Семена и по лестнице с грохотом вниз побежал.

Вспомнил Самсон и грохот этот гулкий по деревянной лестнице. Значит, тяжелым был бегущий. И когда, перепрыгивая две или три ступеньки, падал он ногой на третью или четвертую, грохот и гул заполнял парадное с новой силой.

Внезапная догадка изумила мысли Самсона. Тот, кто убил портного и Семена, тот и должен был этот костюм носить, если бы не вмешались тут красноармейцы Антон и Федор, которым для дезертирства домой цивильная одежда понадобилась! Вот оно как!

Самсон откинулся на спинку стула. Расстегнул ремень с кобурой и опустил на пол. Посидел так минут пять. А потом спрятал выкроенный, но не сшитый костюм обратно, а из чемодана бумаги и блокноты Бальцера достал. Опустил их на стол чуть левее от кожаного подкладочного квадрата для ведения дел. А на квадрат положил чистый оборот от старого жандармского циркуляра. Вывел на нем карандашом: «Дело об убийстве красноармейца Семена Глухова и портного Фридриха Бальцера, немецкого подданного. Начато 3 апреля 1919 года».

Глава 27

В пятницу вечером уставший и обеспокоенный Самсон принимал гостей — родителей Надежды, привезших на подводе чемодан и сундук ее вещей.

Вдова дворника выскочила на улицу, чтобы успеть получше рассмотреть вещи, прежде чем их подняли в квартиру Самсона.

Трофим Сигизмундович с ней поздоровался почтительно, но когда узнал от Самсона, кто она, взгляд его в сторону вдовы более уважения не выражал.

Вдова крутилась и на лестнице под ногами, словно ожидала, что Самсон и ее позовет в квартиру. Однако он был занят куда более серьезным вопросом, а потому, видя ее, только раздражался.