Самвэл

Царица открыла девушке положение дел: она в плену и содержится в этой крепости как заложница. Объяснила, что крепость осаждает Меружан Арцруни, и осаждает для того, чтобы освободить царевну. Объяснила и то, что Ормиздухт — невеста Меружана и в дальнейшем ей суждено стать его женой. Объяснила, какими политическими соображениями вызван этот необычный брак. Рассказала, каковы нынешние отношения между царем Шапухом, братом Ормиздухт, и армянами, каковы цели войны, которую он ведет, рассказала, что он намеревается уничтожить в Армении христианскую веру и самостоятельную государственность и сделать эту страну персидской провинцией. Коротко изложив все это, царица закончила свой рассказ так:

— И вот этот-то замысел твоего брата, дорогая Ормиздухт, то есть уничтожение армянской религии и самостоятельного армянского государства, он поручил осуществить Меружану Арцруни и как высшую награду обещал тебя ему в жены.

— Этого никогда не будет! — ответила девушка, и в ее огромных глазах вспыхнуло пламя гнева. — Я не стану женой такого злодея!

— Отчего же, дорогая Ормиздухт? Если Меружану удастся уничтожить независимость армянского государства, он сам станет армянским царем. А ты станешь царицей Армении.

Царевна рассмеялась.

— Вместо тебя? — воскликнула она, продолжая смеяться. — Выходит, я должна отобрать у тебя корону? Хорошо же отплатила бы я за все благодеяния, которые ты мне оказала!.. Впрочем, армяне, я думаю, не таковы, чтобы просто взять и отдать нам корону армянских царей...

Зловещий посланец тьмы, притаившийся у дверей, весь обратился в слух.

— Но ты же сама сказала: если бы тебе стало известно, что война и кровопролитие — из-за тебя, ты сама бросилась бы в объятия врага, — заметила царица. — Так вот, теперь ты знаешь, что Меружан осадил крепость именно из-за тебя.

— Да, я сама бросилась бы в объятия врага, но — в начале войны, пока еще не пролилась кровь, если бы я знала, что на этом все кончится. А теперь уже слишком поздно... все эти ужасные бедствия уже произошли, и мы оказались на груде трупов.

Царица снова обняла ее и прижала к своей бурно вздымавшейся груди. Она завела весь этот разговор вовсе не затем, чтобы убедить царевну исполнить мечты Меружана; она лишь хотела еще раз убедиться в прекрасных качествах ее души, столь утешавших царицу в ее горестях.

— Если Меружан хочет именно этого, — продолжала тем временем Ормиздухт, — то я могу лишь ненавидеть его. Да будут свидетелями все добрые и злые боги: отныне я буду ненавидеть его вечно! Мне все равно, что брат обещал отдать меня в жены этому человеку! Я лучше убью себя, но не стану женой такого негодяя!

— Но почему?

— Будь он хорошим человеком, он не причинил бы столько зла своей родине, своему царю и тебе, дорогая матушка.

— Но он любит тебя и совершил все это из любви к тебе. Он хочет, чтобы ты любой ценой стала царицей Армении, а он армянским царем...

Эти слова оказали на царевну удивительное действие: она вскочила и бросилась в объятия царицы, осыпая ее горячими поцелуями:

— Ты лучше скажи, матушка, куда делся Мушег? Куда он уехал? Ах, какой он хороший... как он благороден... как добр! Когда меня везли сюда, по дороге мне так хотелось поговорить с ним... но он не заговорил со мной ни разу.

Она спрашивала о спарапете.

— Скажи, дорогая матушка, куда он уехал?

— В Византию, — ответила царица, с трудом высвободившись из пылких объятий Ормиздухт.

— Он скоро вернется?

— Я жду его с минуты на минуту.

— Ах, как я буду рада увидеть его еще раз!

В юном сердце царевны тлела скрытая искра, которая неожиданно вспыхнула ярким пламенем. Царица поняла, в чем дело, и с улыбкой спросила:

— Уж не любила ли ты его в то время, Ормиздухт? Скажи по совести: любила?

— А я и не скрываю — любила... и теперь люблю... и хотела бы стать его женой.... ах, как я была бы рада, как счастлива! Когда он так великодушно возвратил гарем моего брата в Тизбон, я сразу поняла, что среди всех мужчин мира нет равного ему... и тогда-то я и отдала ему свое сердце.

Посланец зла, подслушивавший у дверей, при этих словах передернулся, но остался на своем месте и продолжал подглядывать в щелку за собеседницами. Царевна тем временем спросила:

— А зачем спарапет поехал в Византию?

— Поехал, чтобы привезти моего сына.

— Значит, он приедет вместе с твоим сыном и освободит нас от этого злого Меружана?

— Очень надеюсь.

Царевна возликовала и теперь уже сама наполнила золотые кубки и протянула один царице, а другой осушила до дна сама. Вино и вспыхнувшая страсть, соединившись воедино, повергли ее в восторженное возбуждение: Ормиздухт то и дело принималась заново поверять царице свои мечты и планы, которые сводились все к тому же: что она сделает, когда спарапет вернется, как откроет ему свои чувства и как они вместе накажут «этого злого Меружана». Царица слушала с добродушной улыбкой.