Самвэл

— Не виноват? Что же ты тогда делал ночью около нашего стана? — посыпались вопросы.

— Вам это знать незачем.. Отведите меня к княжне, на ее суд.

— Княжну нельзя беспокоить. Она спит.

— Потерпите тогда до утра, пока проснется.

— Да кто ты такой? Откуда? Звать тебя как?

— Вам я ничего не скажу.

Шум и крики долетели до белого шатра. Полог отодвинулся и снова опустился. Все посмотрели в ту сторону.

— Княжна еще не спит, — послышались голоса.

Через несколько минут пожилая женщина из числа служанок княжны подошла к костру и спросила, в чем дело. Ей объяснили, и она ушла, но вскоре вернулась и сказала, что княжна велит привести лазутчика к ней. Так и не развязав пленника, его потащили к шатру княжны.

Белый шатер представлял собою легкий передвижной дворец со всеми подобающими удобствами. Он состоял из нескольких частей, разделяемых отдельным пологом. Каждая часть предназначалась для определенных служанок княжны, соответственно их рангу и обязанностям. В одном отделении жили ее прислужницы, в другом — нянюшки и наставницы. В третьем отделении была ее опочивальня, четвертое было предназначено для приема посетителей.

Княжна еще не спала, хотя было уже далеко за полночь. Она была одна в опочивальне и не раздеваясь сидела на тахте. Потрескивая, горел медный светильник в форме фантастической сказочной птицы, подвешенный к столбу на тонкой цепочке, и его тусклый свет озарял бледное лицо молодой девушки. Она была грустна; печальнее не мог быть и сам ангел печали. Золотые волосы, главное украшение рштунийских дев, мягкими волнами окутывали ее стройную фигуру. В глазах светилась глубокая печаль. Что же так смутило нежную душу этого прелестного существа, созданного для счастья, для вечной радости? Она была погружена в раздумье... именно эти думы и лишили ее сна и покоя. Она думала о гибели родовых замков, о пропавшей матери, которую любила со всем пылом дочерней любви, думала о своем несчастном отце, который устремился навстречу грозным опасностям, чтобы спасти любимую жену. И наконец, она думала о Самвеле, от которого давно уже не было никаких известий. Чем объяснить его молчание? Стоило подумать об этом, и ее бросало в дрожь, особенно при мысли, что виновником всех трагических событий был не кто инои, как отец Самвела — отец человека, которого она так любила, любовь которого единственно и могла сделать ее счастливой и довольной. А он... Самвел?., так же ли неизменны его чувства? И как он относится к делам своего отца?.. Эти вопросы теснились в голове, доводя до безумия несчастную княжну, и она, раздираемая сомнениями и колебаниями, не находила никакого облегчения, никакого утешения своему истерзанному сердцу. Если Самвел останется верен любимой девушке, а значит, и ее роду, он должен пойти против воли отца, который ненавидит князей Рштуни. Он должен будет все потерять, всего лишиться, чтобы добиться руки любимой девушки. Но пойдет ли он на такую жертву, на такую огромную жертв у, которая разрушит его счастье, а может быть, и всю его будущность?.. И смеет ли она принять такую непомерную жертву и лишить первенца рода Мамиконянов отцовского наследства? Может ли одна ее любовь возместить эти огромные потери несчастному юноше, высокие добродетели которого дают ему право на вечное счастье?..

Княжна была погружена в эти горькие раздумья, когда переполох в стане воинов привлек ее внимание.

В минуту уединения грустные мысли и чувства могли овладевать ее сердцем, но если требовали обстоятельства, княжна умела взять себя в руки и проявить хладнокровие и осмотрительность, подобающие ее званию и положению. Когда пленника подвели к шатру, она встала и кликнула прислужниц. Они толпою пошли в спальню, готовые сопровождать свою госпожу в зал для приемов. Она покрыла голову легкой черной тканью, ибо была в трауре по матери, и вышла.

В зале стояло роскошное кресло, напоминающее трон. Княжна села. Прислужницы встали по обе стороны от нее. Чуть поодаль встали приближенные советники. Она приказала зажечь факелы и поднять полог шатра. Горцы, толпою стоявшие перед шатром, все как один склонились в поклонах.

Пленника вывели вперед.

— Кто ты такой? — спросила княжна.

— Если светлейшая княжна Рштунийская желает узнать, кто я, пусть прикажет развязать мне руки.

Горцы посмотрели на незнакомца с подозрением, удивляясь его дерзости. «Уж не собирается ли он посягнуть на жизнь княжны?» — думали они.

— Развяжите ему руки, — велела княжна.

— Язык-то у него не связан, княжна, пусть говорит, если есть что сказать в оправдание, — заметил один из приближенных.

— Развязать его! — повторила княжна.

Приказ исполнили.

Пленник сунул руку за пазуху, вынул какую-то небольшую вещь, завернутую в кусок шелка, и поднял сверток над головой.

— Вот! В этом свертке мой ответ. Пусть светлейшая княжна соблаговолит развернуть и посмотреть.