Самвэл

В глуши родных гор Ашхен имела лишь очень туманное представление о том, что делается в остальной Армении. Хотя до нее и доходили горестные слухи, они были столь неопределенны и зыбки, что ей трудно было составить ясное представление о том, чего добиваются злодеи, которые повергли страну в смуту. Самвел начал рассказывать, что произошло в Армении и что происходит сейчас. С горечью поведал он об отступничестве своего отца и Меружана Арцруни, раскрыл княжне злокозненные планы этих предателей и взятую ими на себя позорную обязанность уничтожить христианство и утвердить в Армении персидскую веру. Рассказал об их подлых намерениях свергнуть царскую власть Аршакидов и основать в Армении новое царство под верховной властью Персии. Рассказал о торжественном обещании, данном отступниками персидскому царю Шапуху и об их походе па Армению во главе персидских войск, чтобы исполнить его повеления. Описал их варварства, их жестокость в достижении этих целей. Одним словом, рассказал все, что знал и что предугадывал в будущем.

Княжна слушала с глубоким возмущением. В ее горящем взоре можно было прочесть боль и гнев чуткого сердца. Краски не раз сменяли друг друга на ее прекрасном лице, прежде чем Самвел кончил свое печальное повествование.

— Что же собираются противопоставить этому армянские нахарары? — спросила она встревоженно.

— Некоторые перешли в сторону отступников. А те, кто остался верен армянскому царю и христианской вере, поклялись или умереть или избавить родину от грозящей гибели.

Потом он рассказал о приготовлениях верных долгу нахараров, о провозглашении Мушега спарапетом, о призыве армянской царицы Парандзем к борьбе против общего врага и обо всем остальном. Свой рассказ он закончил словами:

— А теперь я скажу тебе, милая Ашхен, зачем я здесь и куда поеду отсюда. Предо мной две святыни, самые дорогие для меня. Одна — это моя родина, которой грозит опасность, другая — моя любимая, которой тоже грозит опасность. Обе равно святы для меня, обе равно бесценны Обе зовут меня. Я долго терзался, думая, на чей зов отозваться. Ради обеих я готов жертвовать собою, но мне трудно решить, кому из вас принести жертву в первую очередь. И вот я поверяю тебе свои самые пламенные желания, свои самые горячие стремления. Укажи мне, каким путем идти!

— Спасать родину! — воодушевленно воскликнула княжна. — Ты будешь недостоин меня, Самвел, если твоя кровь не вольется в тот общий поток, который народ готов пролить за отчизну! И я не буду достойна тебя, если не сделаю того же...

— Ты?! — воскликнул Самвел, и печальное лицо его осветилось радостью. — Дай же мне обнять тебя, мой ангел, ангел мести и праведного гнева!

Они кинулись друг другу в объятья.

— Все блага мира не могли бы столь обрадовать меня, как эти слова из твоих уст, дорогая Ашхен! Эти слова наполняют меня высокой гордостью, ибо я удостоился любви отважнейшей и достойнейшей девы Армении.

— Я буду сражаться за родину, обязательно буду! — воскликнула княжна с еще большим жаром. — Моя мать исчезла бесследно, отец отправился искать ее. Бог весть, вернется ли он. Наши горцы в большом волнении, я еле сдерживаю их ярость — они так любили мою мать. Часть войск я оставлю защищать нашу страну, а часть возьму с собой и присоединюсь к армии, которая собирается вокруг царицы Парандзем. Пусть среди доблестных военачальников армянской царицы будет и девушка. Это ее обрадует...

Теперь Самвел высказал свое одобрение намерениям княжны не только из-за их героического характера, но и по деловым соображениям: он объяснил ей необходимость этого шага.

— Если бы ты не решила и не сказала сама, тогда я все равно попросил бы тебя поступить именно так, дорогая Ашхен. Мой отец и Меружан Арцруни получили от Шапуха особый приказ о женах и детях армянских нахараров: брать их всюду под стражу и держать в разных крепостях под строгим надзором, пока их мужья не сдадутся. И твою мать похитили с этой же целью. Ты чудом избегла той же участи. Если бы ты не уехала с отцом на охоту, если бы в ночь нападения на замок ты была дома, я бы тебя потерял: тебя тоже увезли бы. Армянским нахарарам известен приказ Шапуха, поэтому многие спешат укрыться со своими семьями в стане войск царицы.

Последние слова, видимо, задели самолюбие княжны, и она веско сказала:

— Я не собираюсь искать в стане армянской царицы убежища или спасения, Самвел. Я иду, чтобы влить небольшое войско Рштуника во всеармянское войско. Если бы надо было прятаться и спасать свою шкуру, то и в наших горах нашлось бы немало неприступных мест. Какие распоряжения получили от Шапуха твой отец и Меружан Арцруни, я не знала, и узнала об этом только сейчас, от тебя. Но одно я знаю точно: если бы враги подошли к нашим замкам с суши, то не только не взяли бы их, но и отступники и персы, которых они привели с собой, погибли бы в наших горах. Так оно и случилось, но не со всеми...