Самые обычные люди?

– Поэтому папу только на пансионат могли поставить, – тоже отшутился Довганик. – И папа говорит: «Поехали», а мы, естественно, согласны. Мы – это я с моим другом Димой. Покупают нам билеты, и мы едем на Казантип. Это Азовское море. Это песчаная коса – Стрелка… или Ленинская Стрелка… Посёлок Мысовое, потому что он находился прям на мысу этой Стрелки. Дальше был небольшой порт, какие-то кораблики рыболовецкие швартовались, а ещё дальше начинались такие скалы, скалы, скалы, поросшие лишайниками. Если уйти в скалы далеко, то можно было найти красивые такие бухты. И я, как натура, любившая поливать грибочки, был заворожён этим видом. Но там тоже ничего особо интересного не происходило. Единственное, меня местные научили… А! Я научился плавать. Причём плавать с маской и с ластами. Без трубки, под водой с задержкой дыхания очень надолго, чем гордился. Даже и сейчас, если килограмм 5–6 лишних сбросить, тоже, наверное, проплыву… Потом местные меня научили ловить на донку, на ракушечник, и один раз мы очень хороших люлей отхватили от них. А так… Вот – это же история-то, любви! Когда мы ехали на Казантип, с нами в вагоне ехала семья. Мама Люда, отчим Вадим и их девочка, как мне показалось, неписанной красоты, которую звали Таня, и её младший брат Валера. И мы с Таней как-то перемигивались, переглядывались, трали-вали. Мы ехали в разных концах вагона и просто в коридоре сталкивались, улыбались. И выходим – вот эта станция Ленино – стоит папа с автобусом пансионатским, там водитель. Кого-то привезли. А он встречает, конечно же, и нас, и тех, кто едет в пансионат. И в этот пансионат едет эта семья! А мы уехали на всё лето – с конца мая по конец августа, чтобы не болтались нигде… Наверное, это был уже мой седьмой класс – между седьмым и восьмым. С Димой мы ловили бычков, купались в море, собирали бутылки, сдавали и покупали портвейн и сигареты. А жили мы не в пансионате. Отцу, как директору, удалось для нас какой-то шалаш выбить. Благо, что шалаш был отдельный… Я не знаю для чего – может, у папы свои дела какие-то были, может, ещё что-то. В общем, мы его не видели, и он нас не видел. То есть, мы знали, где он, если что, я всегда мог пойти спросить, если он нужен. Если я ему был нужен, то он нас всегда мог в шалаше этом найти. Это именно вот шалаш был, это даже не мазанка… Что-то типа мазанки, укрытой хворостом. Там стояло две кровати, стол и тумбочка. И вот, в один прекрасный день… Мы не знали, что такое сиеста. Мы просто знали, что опупительно жарко после обеда. Забрались мы в этот свой шалаш с Димой и спим. Вдруг отец меня за ногу трясет: «Эй, вставай. Я вам девчонку знакомиться привёл». Я открываю глаза, стоит Таня. Трали-вали, шуры-муры. А она у меня из башки не выходила! А тут я не понимаю, сплю я или не сплю. Ну, в общем закрутилось, завертелось. Стали мы с ней гулять в эти скалы, спускаться в эти прекрасные живописнейшие бухты, купаться в этом море, и даже один раз – то ли я её, то ли она меня – поцеловал кто-то кого-то в щёку. В общем, это было… пипец! Это было пипец! Это… ну это пипец! То есть в тот момент эта моя вторая натура, которая пыталась выпендриваться и выпячиваться – она напрочь забыла о том, что она существует. А остался только мальчик, который любил грибочек поливать. Потому что, если честно, мне эта вторая натура, которая меня заставляла завоёвывать место под солнцем, она мне всегда не нравилась. Ну это не я! Это надо, это необходимо, вот обязательно, без этого никак, да? Даже до сих пор я дома так себя веду авторитарно и не понимаю, зачем… Уже как бы деформация… фи-фю, – Вова покрутил пальцем у своего виска, – личности… А в тот момент это… Первая любовь! Мы ровесники. Она живёт на Соколе, я живу на Белорусской – одна ветка метро. Мы обменялись телефонами, и отношения наши продолжились в Москве. Ну естественно, уж не помню, мы стали созваниваться, ещё что-то. У меня романтики в голове всё больше и больше. Причём не здоровой романтики. Потому что… Я, честно говоря, не знаю, как происходит у других людей – у меня Таня заняла всю голову. Тем более она действительно красивая девочка была. Тогда она была черноволосая, с очень хорошей фигурой, юная, с зелёными глазами. И, как потом оказалось, мой папа когда-то ухлёстывал за её мамой. Но Таня – не его дочь. Она родом с Украины, из города Первомайска, а отец работал в Первомайске. Но в тот раз победил не мой папа. И ещё одно совпадение – надо их все перечислить, чтобы понять, что это какая-то магическая история.

– А есть ещё? – удивлённо поднял брови Авдеев.