Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

К XVI в. мобильное сообщество индивидуалистически и аналитически настроенных мыслителей начало формировать рыхлую сеть под общим названием «республика ученых», которая охватила бóльшую часть Западной и Центральной Европы. Члены этого виртуального сообщества слали друг другу рукописные письма, которые обычно перевозились торговцами или почтовыми службами, иногда государственными, а иногда частными. Интеллектуалы писали о своих идеях друзьям и коллегам, а также другим корреспондентам по всей Европе. Попав в ключевой узел сети, важное сообщение часто переводилось (если это было нужно), вручную переписывалось и рассылалось другим гражданам «республики». Этот механизм связывал не только мыслителей из Франции, Британии, Нидерландов, Германии и Северной Италии, но и таких живущих на отшибе интеллектуалов, как хорватский математик Марин Гетальдич, создавший первое параболическое зеркало, или краковский ученый Ян Брожек, математически доказавший, что шестиугольные пчелиные соты — наиболее эффективное решение задачи хранения меда. Оба ученых какое-то время проработали в одном из важнейших университетов «республики» (Падуанском), а Гетальдич стал другом Галилея по переписке. Крайне важно, что эти аксонные связи не зависели от политических границ: например, британские интеллектуалы продолжали общаться со своими голландскими коллегами во время трех войн между этими странами, а французские мыслители узнали о содержании Ньютоновых «Начал» (1687), несмотря на непрекращающиеся конфликты между Великобританией и Францией на протяжении всей той эпохи[698].

Вместе с тем, хотя в «республике ученых» продолжали общаться посредством рукописных писем, комбинация печатного станка, бумажной фабрики, грамотности и протестантизма обеспечивала существование симфонии книг, памфлетов, технических руководств, альманахов и в конечном итоге научных журналов и публичных библиотек, которые еще больше способствовали иннервации коллективного мозга[699].

На местном и региональном уровнях «республика» создавала и развивала по всей Европе различные философские и научные объединения. Эти научные общества периодически собирались (зачастую в салонах или кофейнях), чтобы обсудить последние достижения в области политики, науки, философии и техники. Многие из них имели свои небольшие библиотеки, а большинство устраивали ежемесячные или ежеквартальные лекции. Такие добровольные объединения были крайне важны, поскольку они связывали местных интеллектуалов с более широким слоем инженеров, предпринимателей, ремесленников и умельцев. Лунное общество Бирмингема, например, способствовало взаимодействию между такими учеными, как Бенджамин Франклин и Джозеф Блэк (первооткрыватель скрытой теплоты), механиками вроде Джеймса Уатта и Джона Уайтхерста (специалиста по гидравлике) и предпринимателями, например Мэтью Болтоном и Джоном Робаком. Если вы изобретатель (допустим, Джеймс Уатт) и пытаетесь устранить неполадки в сломанном паровом двигателе Ньюкомена, принадлежащем Университету Глазго, приятно иметь возможность поболтать с Джозефом Блэком о термодинамике, а затем обратиться к услугам кузнецов и прочих ремесленников Болтона. Рисунок 13.4 показывает изменение количества научных обществ с 1600 по 1800 г. и свидетельствует, что число таких обществ и, в частности, тех из них, что были сосредоточены на естественных науках и технике, особенно быстро росло после 1750 г.[700]

^{Рис. 13.4. Распространение научных обществ в Европе в 1600–1800 гг.[701]}

Известный историк экономики Джоэл Мокир, доказывая важность «республики ученых» и роста числа научных обществ, отмечает, что внутри них сформировался набор социальных норм, касающихся свободного обмена знаниями. Истоки этих норм лучше всего видны в свете становления психологии, все более близкой к психологии современного человека Запада, по всей Европе. Поскольку основной целью этих добровольных объединений был обмен новыми идеями и фактами, престиж членов определялся их вкладом в форме оригинальных догадок или открытий. Существовали репутационные стимулы, побуждавшие членов этих объединений как можно скорее делиться новыми идеями с тем, чтобы их авторство было зафиксировано в сознании остальных. Кроме того, нормы требовали от членов этих обществ отвечать на критику со стороны коллег — признанных экспертов, чей авторитет основывался на их собственном вкладе. Это привело к появлению норм, поощрявших публичный обмен знаниями и каравших тех, кто хранил тайны, фальсифицировал доказательства или крал чужие идеи[702].