Самый длинный выходной

Тут рядом с кучей гравия, на дороге, ведущей вниз с холма, она заметила дочь, копошащуюся в траве. Темные волосы девочки поливал дождь, а одета она была лишь в нижнюю юбку и штанишки.

— Гей! — с бешенством и облегчением заорала Эйлин, подбегая к ней.

— Ты ужасная, ужасная девчонка! Как ты могла? Ты же вся мокрая и замерзшая. — О, Гей!

Ее сердитые обвинения смешивались с криками Гей, когда Эйлин тащила ее обратно в коттедж.

Именно в этот момент в нескольких ярдах от коттеджа остановился грузовик, и от него отделилась грузная фигура в рыбацкой куртке. Человек направлялся прямо к Эйлин, окликая ее по имени. Это никак не мог быть Джоэль. Но, тем не менее, это был он. Задыхаясь, прижимая к себе полураздетую дочь, Эйлин уставилась на него в состоянии полной растерянности. Вместо спокойных, запланированных ею приветственных слов, с ее губ сорвалось лишь взволнованное «Джоэль!»

Да, момент его появления трудно было назвать удачным! Что же она за мать, если позволяет ребенку играть полураздетому под дождем? Хорошая картина! И сама она промокшая, замерзшая, чувствовала себя несчастной, расстроенной. Она с досадой вспомнила, Что намеревалась изобразить перед Джоэлем картину спокойного, уверенного в себе материнства, вести себя сдержанно, с гордой и холодной грацией.

Она влетела в коттедж, посадила Гей у камина, схватила полотенце и начала с яростью вытирать ее, надеясь, что ее растерянность пройдет.

Джоэль последовал за ней в коттедж. Она услышала, как дверь за ним закрылась, и почувствовала, что он подошел к ней. Он ничего не говорил, и, наконец, Эйлин осмелилась поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Он смотрел на свою дочь, и глаза его потемнели, что случалось всегда, когда он был глубоко тронут.

— Так это… — произнес он наконец.

— Да, это Гей.

— Гей, — повторил он, удивляясь. — Гей! — Он взял полотенце из рук Эйлин и обмотал вокруг ребенка.

— Гей, — сказал он. — Меня зовут Джоэль.

— Джо, — повторила Гей.

— Хорошо, для тебя Джо. Давай я сниму с тебя все мокрое. Что случилось? — спросил он у Эйлин.

— Мы обе промокли, — коротко ответила Эйлин, не желая вдаваться в объяснения. Когда она впервые увидела их вдвоем, у нее появилось особенное чувство. Она выскочила из комнаты, чтобы подыскать смену белья для Гей, а потом остановилась в дверях и смотрела, как Джоэль уверенно снимает с Гей белье и носочки и заменяет их сухими с той же уверенностью.

Гей с важным видом смотрела на отца.

— Хочу сока, — сказала она. — Гей хочет сока.

— На каком языке она разговаривает?

— На чешском. А тебе, я думаю, немного кофе тоже не повредит.

— Может быть, ты сначала переоденешься? — нежно спросил он.

Вместо ответа Эйлин взяла чашку Гей и наполнила ее апельсиновым соком. Затем она налила в кастрюлю молока и поставила ее на огонь.

— Ты тогда посмотри за молоком.

— Конечно.

В спальне Эйлин с остервенением вытерла волосы. О, как бы ей хотелось, чтобы Джоэль не появлялся в доме. Он все еще обладал властью над ней, а Эйлин этого не хотела. Зачем она согласилась на его смехотворное предложение? Частично из чувства долга — ведь, несмотря ни на что, Джоэль был отцом Гей, а частично из любопытства — кто может устоять против желания снова увидеть бывшего любовника? Но большей частью из чувства мести — чтобы Джоэль мог увидеть спокойную, счастливую мать и дитя и понять, что он здесь не нужен. Он однажды отверг их, а на этот раз она отвергает его.

Беда заключалась в том, что она учла в своих расчетах все за исключением своих собственных чувств, а они как раз и вышли из-под ее контроля. И она не была больше единственной все решающей силой в данной ситуации. Со всей неизбежностью она, Джоэль и Гей — все вместе оказались вовлечены в сложный треугольник взаимоотношений.

Она переоделась в черный свитер и зачесала мокрые волосы со лба назад, решив обойтись без косметики, чтобы показать Джоэлю свое полное равнодушие к его присутствию. Глядя на свое отражение в зеркале — черный свитер, зачесанные назад волосы она вспомнила первый свой вечер с Джоэлем, когда он назвал ее светящимся ангелом и поцеловал в саду. Она силой отогнала от себя воспоминание и торопливо возвратилась на кухню.

К досаде Эйлин, ее деланное равнодушие как нельзя более подходило к равнодушию Джоэля. Сначала он пытался разговаривать с ней, описывал, как добирался до коттеджа, и бранил погоду, но Эйлин отвечала настолько односложно, что он вскоре оставил всякие усилия и сосредоточился на дочери. И все же Эйлин замечала, как украдкой Джоэль поглядывает на нее. Когда она поднимала глаза, то встречалась с его пристальным взглядом и понимала, что рано или поздно Гей придется уложить спать, и тогда разговор между ними окажется неизбежным.

Словно нарочно, нарушая спланированный сценарий, Гей с первых минут отнеслась к Джоэлю с обожанием и совершенно игнорировала свою мать. Хотела ли Эйлин переменить ей одежду, намазать маслом хлеб во время чая или вытереть ей нос, Гей отвечала с безумным упорством:

— Это сделает Джо.

И Джо делал.