Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…

Триумвират Жванецкий – Карцев – Ильченко просуществовал до середины 70-х. Затем Жванецкий уехал в Москву работать с мюзик-холлом, и его партнеры вынуждены были искать новых авторов. Таковые нашлись, однако из-за постоянных нападок цензуры большинство их текстов приходилось браковать. А когда тот же Жванецкий написал своим друзьям тексты для спектакля «Встретились и разбежались», его и вовсе запретили к показу. А потом грянул скандал куда более серьезный. В 1979 году Ильченко и Карцева пригласили выступить на очередном правительственном концерте в Киеве, но они вместо этого уехали на гастроли. Их немедленно вернули и собирались серьезно наказать. Но артисты не стали ждать: распустили свой театр и переехали в Москву, в Театр миниатюр под руководством Рудольфа Рудина, что в саду «Эрмитаж». Их первыми спектаклями на новом месте стали: «Когда мы отдыхали» Михаила Жванецкого, «Чехонте в «Эрмитаже».

Как вспоминает Р. Карцев: «В начале нашей деятельности критики поговаривали о двух масках – и мы забеспокоились. Мы перестали играть «Авас» и делали миниатюры – такие, как «Настроение», «Свадьба», «Фантаст», «Портрет». Тогда появилась статья критика Холодова «Карцев+Ильченко=Райкин». Статья была скандальной, даже Утесов написал опровержение. Но публика постепенно принимала лирические, драматические и даже трагедийные нотки в нашей работе».

О том, что собой представлял дуэт Карцев – Ильченко, рассказывает искусствовед Е. Уварова:

«Юмор, сатира, лирика, ирония, драматизм – к такому сплаву артисты шли постопенно, создавая свой театр, построенный на контрастных сочетаниях бытовых подробностей и гротескных деформаций, в которых легко узнавалась реальность. Их герои часто не только не понимали, но и не слышали друг друга. «Глухота» придавала новое качество дуэтным сценкам, усиливала впечатление абсурдности нашей действительности. Вначале в комическом дуэте виделись традиционные очертания Рыжего – Карцев (стремительный, хитроумный, взрывчатый) и Белого – Ильченко (невозмутимый, благоразумный, туповатый). Лидировал обычно Рыжий. Постепенно маски теряли свою отчетливость. Актеры стали создавать сатирические характеры, приобретавшие обобщенность, фантасмагоричность. Избегали жизнеподобия, даже когда действие происходило в конкретных жизненных обстоятельствах («Обед», «На складе» и др.).

С каждой новой работой полнее раскрывался талант Ильченко. Его «монументальность», спокойная, властная интонация как бы олицетворяли незыблемость существующего порядка, уверенность: «дайте мне народонаселение, а без личности протянем». Карцев являл собой это «народонаселение» во всем его многообразии.

В «Политическом кабаре» лидерство оказалось у Ильченко. Годы застоя, когда сформировался театр Ильченко и Карцева, получили своеобразное художественное отображение в их сатирическом гротесковом искусстве, где смешное и трагикомическое находятся в неожиданном и нестабильном равновесии…»

Между тем непрерывная гастрольная деятельность и невзгоды, которые обрушились на голову артистов в последние несколько лет, серьезно подтачивали их здоровье. Причем больше всего доставалось Ильченко, который в отличие от Карцева все свои переживания держал внутри. И от этого в первую очередь страдало его сердце. В 1983 году, во время репетиций спектакля «Хармс-Чармс-Шармс, или Школа клоунов», у Ильченко случился инфаркт. И он полгода провалялся по больницам. Врачи тогда посоветовали ему сменить профессию, но артист уже не мыслил своей жизни без театра. И опять вернулся на сцену.

В 1984 году Ильченко и Карцев сыграли в Театре миниатюр последнюю премьеру – «Браво, сатира!». После чего ушли на эстраду, а спустя три года снова организовали свой Театр миниатюр под руководством Жванецкого. Поставили спектакль «Птичий полет», а следом другой – «Политическое кабаре», с которым отправились в длительные гастроли за границу: в Америку, Израиль, Австралию. Это были их первые зарубежные гастроли после почти 20-летнего перерыва, когда они посетили Европу с театром Райкина.

Во второй половине 80-х, когда из-за болезни Ильченко работы у дуэта поубавилось, Карцев стал искать применение своему таланту в смежных искусствах – например, в кинематографе. В итоге он снялся в двух фильмах: у Владимира Бортко в телефильме «Собачье сердце» (1988) он сыграл туповатого большевика Швондера, а у Эльдара Рязанова в «Небесах обетованных» (1991) нищего скрипача-еврея.

Летом 1991 года Ильченко и Карцева снова пригласили на гастроли в Америку. Им предстояло объездить 15 городов в 40-градусную жару. Врачи рекомендовали Ильченко отказаться от поездки, напирая на его больное сердце. Но он этому совету не внял. Однако смерть пришла к нему с другой стороны.

В середине гастролей у Ильченко начались сильные боли в желудке. Сам актер подумал, что это обострилась еще одна его давняя болячка, знакомая многим актерам, – язва. Но поход к двум тамошним врачам явил на свет другой диагноз – рак желудка.