Самый дорогой товар

Нет, никто не знает, по крайней мере сам я ни от кого не слышал, удалась ли эта попытка бывшего отца близнецов, или он потерпел неудачу. Никто не знает и, наверное, никогда не узнает, смог ли он найти свою дочь.

Эпилог

Ну вот, теперь вы знаете всё. Простите? Еще вопрос? Вы хотите знать, правда ли это? Правда? Конечно нет, ничего подобного. Не было товарных поездов, курсирующих из конца в конец охваченного войной континента для срочной доставки товара, ох какого скоропортящегося. Не было ни лагерей для перемещенных лиц, ни пересылочных лагерей, ни концентрационных, ни даже лагерей смерти. Не было семей, рассеявшихся дымом в конце последнего пути. Не было сбритых волос, собранных и упакованных в тюки для отправки. Не было огня, пепла, слез. Ничего, ничего этого не было на самом деле, все это сказка. Как и бедный дровосек и его жена, как и бессердечные, и охотники на бессердечных. Не было, ничего этого не было на самом деле. Не было освобождения городов и полей, лесов и лагерей, которых тоже не было. Не было долгих лет после этого освобождения. Не было горя матерей и отцов, что разыскивали своих пропавших детей. Не было даже молитвенных покрывал с бахромой, расшитых золотом и серебром. Не было лесного человека с козочкой и разбитой головой, не было другого человека – и слава Богу! – в шапке из выпотрошенного и вывернутого крота. Ничего, ничего этого не было на самом деле. Не было топора бедного дровосека, который разрубил кротовую шапку пополам и оставил мокрое место от двух жалких полицаев, охотников за бессердечными.

Не было, ничего не было на самом деле.

Единственная правда, взаправдашняя правда, заслуживающая внимания в этой истории, ведь должна же быть в истории хоть какая-то правда, иначе зачем трудиться и рассказывать, – так вот, единственная взаправдашняя правда в том, что маленькую девочку, которой не было, выбросили из окошка товарного поезда от любви и отчаяния, выбросили из поезда, закутанную в молитвенное покрывало с бахромой, вышитое золотом и серебром, которого тоже не было, выбросили в снег к ногам бедной жены дровосека, которой боги не дали своих детей и некого было любить, и что бедная жена дровосека, которой тоже не было, эту девочку подобрала, выкормила, выходила, и лелеяла, и любила ее больше всего на свете. Больше даже собственной жизни. Вот.

Вот единственное, что имеет право на существование, как в сказках, так и в жизни. Любовь, любовь, дарованная детям, и своим, и чужим. Любовь, только благодаря которой, несмотря на все, что было и чего не было, любовь, только благодаря которой жизнь продолжается.

Приложение для любителей правдивых историй

Состав под номером 45, отправившийся из Дранси 11 ноября 1942 года, вез семьсот семьдесят восемь человек, там было много стариков и инвалидов, среди которых был и слепой Нафтали Грюмбер, дед автора.

В 1945-м в живых осталось двое.

Состав под номером 49, отправившийся 2 марта 1943 года, вез тысячу евреев, в числе которых был отец автора Захария Грюмбер, а также Сильвия Менкес, родившаяся 4 марта 1942 года, погибшая в газовой камере 4 марта 1943-го, в день своего рождения.

В 1945-м в живых осталось шестеро, из них две женщины.

«Мемориал депортации евреев Франции», составленный в 1978 году Сержем Кларсфельдом на основании списков евреев, депортированных из Франции, служит многим из нас, детей депортированных, семейным склепом. В этом труде указано, что Абрам и Хая Визенфельд со своими дочерьми-близнецами Фернандой и Жанниной, родившимися в Париже 9 ноября 1943 года, покинули Дранси 7 декабря того же 1943 года, то есть через двадцать восемь дней после их рождения. Состав под номером 64 (см. Кларсфельд, op. cit.).