Самый красивый хулиган

Эрик выпалил это быстрее, чем успел подумать, что делает, а потом решил, что плевать ему на чужие секреты. Он долго сдерживал себя и старался никак не показывать, что знает про Анину симпатию к Юре, чтобы не подставлять Настю. Только вот Настя на том самом вертела его чувства и совершенно спокойно подсовывала Аню Юре ради того, чтобы получить желаемое.

– По-твоему, знать, что он тебя целовал, видеть, как вы идете под ручку – это не больно? Да срать мне, ради чего ты это делаешь, я не забыл про «другой парень нравится»!

– Нравился. Это в прошлом, – твердо сказала Аня.

Она даже не стала спрашивать, откуда он знает. Это было уже совсем не важно. Это просто было.

– А, ну раз в прошлом… – закатил глаза Эрик. – То ничего это не меняет! Нормально будет, если я с бывшей пососусь, ну так, для дела? Ты мне что скажешь?! Эрик, ты такой самоотверженный человечек, горжусь тобой? Что ты вообще хочешь от меня услышать?

Эрик едва не зарычал от злости. Да как она не поймет, что плевать ему, в прошлом – не прошлом, он просто хочет, чтобы это закончилось. Чтобы она перестала мотать ему нервы, а он – захлебываться в выжигающей нутро ревности.

Глупое чувство для глупых людей с низкой самооценкой – вот что он говорил про ревность. А что в итоге? Стоит посреди сквера, смотрит на эту рыжую засранку и едва ли не трясется от злости. Внутри что-то с треском ломалось, а он не мог заставить себя перестать думать о том, что в глубине души Ане все еще нравится Юра. Если бы ей было так уж мерзко вчера, она бы не подписалась на сомнительные Настины затеи.

– Делаете из меня сумасшедшего на пару с Настей! А я… я не твой ненормальный Ярик, я не хочу орать и злиться.

– Лучше орать и злиться, чем говорить, что тебе плевать, – тихо сказала Аня.

– Да, конечно, токсичные отношения – всегда мечтал! Аня, это ненормально, когда орать приходится, ты понимаешь это? Вы все ненормальные: и ты, и Ярослав твой, и Настя. А я… я просто не хочу в этом участвовать. Хватит!

Аня отпустила его лицо и шагнула назад.

– Хорошо, я тебя услышала, – еле слышно сказала она, с трудом сдерживая слезы. – Прости… прости, что все испортила.

* * *

В пятницу вечером народу было много. Дверь в кофейню, не переставая, звенела колокольчиком, как старый будильник, впуская внутрь очередную веселую компанию. Настя была совершенно вымотана, и даже ее руки двигались, словно деревянные. Еще латте, еще черничный раф, еще пара чизкейков. Еще, еще, еще…

Настя на автомате принимала и выдавала заказы, а в голове ее крутились тревожные мысли. Что, если она просчиталась? Что, если план провалится? Что, если Юра не поведется? Как тогда быть? Нужен запасной план!

Настя отпустила очередную группку подружек, которые скупили все оставшиеся тортики. Гоша будет доволен. Кстати, он обещал ей премию, но черт с ним. Черт с ними всеми! Где Юра?!

Девушка со вздохом посмотрела на часы. До закрытия час, неужели придется самой ему звонить?

Сделав кофе молодому человеку, Настя выдохнула. Народ понемногу рассасывался, и можно было спокойно все обдумать. Только она взялась за тряпку, чтобы протереть бар, как противный колокольчик снова звякнул.

Вскинув глаза на дверь, Настя непроизвольно улыбнулась. Адреналин и азарт ударили в голову, перекрывая кислород: это почти шах.

– Я все-таки хочу попробовать чизкейк с соленой карамелью, – усмехнулся Кабанов, приближаясь к стойке.

Настя ликовала. Все складывалось как надо.

– Ой, – пропела она, – тортики закончились. А надо было раньше думать.

– Больше не будет шанса попробовать чизкейк? – прищурился Юра.

– Ты, кажется, предпочитаешь пончики, – фыркнула Настя, скосив глаза на витрину. – Они еще остались.

– Может, я бы не ел пончики, если бы ты не трогала руками заплесневелое печенье, – вдруг не выдержал Юра, стерев с лица веселье.

– Мне нравятся твои аллегории, только вот ты ошибаешься на мой счет.

– И в чем я ошибаюсь?

– Юра, – Настя так нежно позвала его по имени, что сердце Кабанова екнуло, пропуская пару ударов. – Тебе не приходило в голову, что я просто предпочитаю хорошо общаться со всеми? Иногда и заплесневелое печенье может на что-то сгодиться. И кстати, еще информация к осмыслению: я не из тех, кто падает в объятия после одного букета цветов, к тому же не самых любимых, – Настя почти верила в то, что говорила, хотя к горлу подкатывали рвотные позывы.

– Вот как. – Лицо парня расслабилось, и он искренне улыбнулся. – Мама не говорила тебе, что ты маленькая стерва?

– Ну наконец-то ты это понял. А то все ангел сбежал из рая, булочка у родителей-пекарей, – фыркнула Настя. – Но! Это все не важно. Ты променял меня на пончик, Юра. На сладкий, масляный, липкий пончик.

– Готов вымаливать прощение, хотя вообще-то у нас один – один, любительница плесени! – не сдавался Кабанов, хотя знал, что этой стервозине готов простить все, что угодно.

Лишь бы еще раз так улыбнулась, лишь бы пошла с ним, лишь бы поцеловала и утонула в его руках и ничьих больше.