Самый красивый кошмар

Затем Щеглова спрашивали, откуда прибыла партия из восьми вагонов, которая перерабатывалась на крекинг-заводе вчера, и Щеглов, понурив голову, сознался, что действительно она прибыла из Чечни. Но это была давняя договоренность, контракт подписали еще в прошлом году, и это уже десятая поставка с того времени. Нет, после того контракта он в Чечню больше не ездил, да и незачем, контракт прекрасно работает, поставки по нему осуществляются. Так зачем же ему туда лишний раз мотаться? Целее будешь. Оперативники молча, с хмурым видом слушали эти объяснения, чувствовалось, что они сильно сбиты с толку словами заместителя главного инженера.

Оперативники не поленились даже доставить из городского следственного изолятора Шутову, чтобы она повторила свои показания против Щеглова. Однако Наташа, узнав, какое значение придали ее словам, расплакалась, сказала, что она клялась не пересказывать никогда и никому заводские сплетни, которые приходится ей постоянно слышать. Что она много раз уже набивала себе шишки на этом и больше этого не хочет. Что она единственный раз отступила от этого своего правила ради меня, и вот на тебе!.. Нет, что Щеглов ездит в Чечню каждый месяц, она не подтверждает. Самой ей это неизвестно, врать не хочет. Кто-то на заводе так говорил, а она только слышала и теперь по глупости эти слова повторила. Если же оперативники хотят точно знать, сколько раз официально Щеглов ездил в командировку в Чечню, то они должны обратиться к Валерии Дмитриевне, главному инженеру крекинг-завода. Наташу Шутову попросили подождать в коридоре, а у милиционеров вид был такой сумрачный и недовольный, что нетрудно было догадаться, насколько происходящее теперь их не устраивает.

После Наташи Шутовой настал черед очной ставки для рабочего Котельникова. Наш Павлик без труда опознал в нем того, кто лазил по цистернам из-под нефти и выгружал оттуда полиэтиленовые пакеты. На вопрос, кто ему поручил делать это, Котельников, не задумываясь, сказал, что Щеглов. Щеглов, присутствовавший при очной ставке, закричал во все горло, что это брехня, ничего он этому придурку не поручал. Весь завод знает, что Котельников дебил, что он даже шестую школу, специализирующуюся в нашем городе на обучении умственно отсталых детей, даже эту школу Котельников не смог окончить, не хватило ума. Как же они могут теперь доверять его словам? Окончательно психанув, Щеглов кинулся на Котельникова, схватил его за грудки, начал было трясти, требуя сказать, ради кого он катит на него, Щеглова, бочку. Но Котельников без особых усилий отшвырнул Щеглова от себя, тот отлетел к стене, чувствительно ударился головой, завыл, заплакал пьяными слезами, проклиная всех ментов на свете. Сам Котельников больше так и не произнес ни слова. Милиционеры, не вмешиваясь в драку, с хмурым видом наблюдали за происходящим, казалось, только наше с Валерой присутствие сдерживает их от того, чтобы заехать скулящему на полу Щеглову по морде.

Однако сознаваться в том, что он подсыпал какие-то вещества в цистерну с нефтью, Котельников категорически отказывался, как, впрочем, и в том, что лазил через дыру в заборе на соседний химический завод и таскал оттуда какие-то реактивы. Оперативники с завидным упорством наезжали на него, но Котельников оставался непреклонен. Тогда попробовали снова наехать на Щеглова, подсунув ему под нос результат анализа нефти на моей юбке. Тот улыбнулся фатальной улыбкой, сказал, что не удивлен, что реактор взорвался вследствие чьего-то злого умысла. Но он здесь ни при чем, против Венглера ничего не имел и не замышлял, никаким левым бизнесом на заводе не занимается, и ему на все плевать. Порядком уже раздраженные, оперативники подсунули заключение экспертов под нос рабочему Котельникову, но тот вообще ничего не сказал, только тупо таращил глаза на трепыхавшийся перед его лицом листок бумаги.

На вопрос о том, были ли в числе мусора, который Котельников сегодня днем сжигал, какие-то банки из-под реактивов, тот с уверенностью отвечал, что были. На вопрос, что именно было написано на этикетках этих банкок, он, не стесняясь, заявил, что такой мурой он не интересуется. На вопрос, кто ему дал задание покидать эти банки в костер, Котельников снова твердо и не задумываясь сказал: Щеглов. При этом названный только горько усмехнулся и, махнув рукой на все происходящее, понурил голову и стал безучастно глядеть в пол. Кажется, протестовать и что-то объяснять у Щеглова не было больше ни желания, ни сил.

Оперативники на время умолкли, также, видимо, сбитые с толку происходящим, а у меня вдруг возникла идея.

— Скажите, — обратилась я к рабочему Котельникову, — а вы долго палили этот мусор, прежде чем мы приехали?

Котельников помялся, оглянулся на оперативников и, увидев, что те тоже ждут его ответа на мой вопрос, сказал:

— Да нет, какое, на хрен, долго… Чего там палить-то…

— Так сколько же вы жгли этот костер до того, как мы приехали? — не унималась я. — Час, два, три?